Шеппард поднял голову и увидел, что покрыл довольно приличное расстояние. Тот, кто его поджидал, был в костюме, при галстуке красного цвета. Шеппард подумал, что в иной одежде его невозможно и представить. Таинственный человек в красном галстуке из рассказа Констанции. Темный человек.

В руках этот человек держал черные, до блеска начищенные остроносые туфли, а босые ноги его утопали в песке. На Шеппарда он не смотрел, а смотрел на море, и на лице его застыло чувство благоговения. В детстве Шеппард не раз видел его таким. Радостно возбужденным.

Шеппард подошел, медленно, неторопливо – и только когда оказался совсем рядом, тот повернул к нему голову.

Кас Карвер улыбнулся, и улыбка его оказалась отнюдь не пугающей или злобной, но совершенно искренней, как будто он действительно был рад встретиться со старым другом.

– Здравствуй, Морган, – сказал он.

57

57

Он сказал это так, будто ничего не случилось, будто через годы разлуки они случайно столкнулись на улице.

– Эрен, – сказал Шеппард; свежий воздух хлынул в горло, и оно сразу пересохло, так что имя вылетело едва слышным хрипом.

Тот не ответил, во всяком случае сразу, но улыбка его слегка завяла. Взгляд уже не казался таким добрым, как секунду назад. Он отвернулся и снова уставился на море.

– Давно уже меня так никто не называет. Мне будет, пожалуй, приятнее, если и ты не станешь. Теперь меня зовут Кас.

– Почему? – спросил Шеппард.

– Потому что мальчика, которого ты знал, больше нет. Я теперь другой человек. Карвер, которого ты создал. И что скажешь?

Карвер поднял руки и повернулся, как человек, который меряет в магазине одежду и вертится перед зеркалом.

Шеппарду захотелось заехать ему в красивую морду, разбить ее в кровь, превратить в бесформенное месиво, так чтобы и узнать нельзя было. Но он отказался от этой идеи.

– Что ты чудовище, – ответил он.

Карвер усмехнулся.

– Да и ты не стал выглядеть лучше, – ответил тот, оглядывая его с головы до ног. – Выглядишь как чучело, ей-богу. Я и не думал, что ты так подурнел. Честное слово. Жалкий какой-то.

– Ты же запер меня в бункере, чтобы я там сдох, – отозвался Шеппард, в душе негодуя на себя: слова его прозвучали так, будто он оправдывается.

– Да, запер, но ты ведь сейчас здесь, вот он. Разве это не чудо – такая жизнестойкость человека, воля к жизни? Впрочем, все это, разумеется, входило в наши планы, – подмигнул Карвер.