Он нашел ее в половине шестого в самом низу стеллажа, верхние ячейки которого уже давно были сломаны. Было сложно и трудно разбирать стеллаж, чтобы добраться до самого низа, и это увеличило высоту мусора почти на метр, но все же это ему удалось.

Когда он надел новую, с иголочки рубашку, то почувствовал, как в нем поднимается энергия, которая, словно теплая река, вливается в его усталое тело. Такого окрыляющего чувства у него не было уже много лет.

Он едва мог дождаться, когда уже можно будет идти на работу. Если все пойдет хорошо, то сегодняшний день — самый важный в его полной лишений жизни.

Уголовный суд

Марайке била нервная дрожь в первый день судебного процесса против Альфреда Фишера, урожденного Хайнриха, он же Энрико Пескаторе, убийцы ее приемного сына Яна. Ян после спасения из замурованного дома не вышел из комы и пять дней спустя умер в больнице Монтеварки.

Марайке пыталась заглушить боль работой и помогала, как только могла, в расследованиях, которые вели ее итальянские коллеги. В Каза Ласконе, а также в Ла Роччиа были вскрыты бассейны и найдены трупы Филиппо и Марко.

Во всех семи случаях убийств было проведено сравнение следов ДНК с ДНК Энрико, известного также как Альфред Фишер. Сомнений в том, что он был убийцей детей, больше не оставалось. Была доказана также принадлежность зубов всех жертв.

В то время как Марайке изо всех сил работала над процессом, Беттина впала в глубокую депрессию, глушила отчаяние все более сильными медикаментами и уже несколько месяцев была нетрудоспособной. И хотя она вместе с Марайке должна была свидетельствовать перед судом, ее психическое состояние было настолько нестабильным, что ее присутствие на процессе стало невозможным.

Марайке много раз в день звонила ей, постоянно живя в страхе, что Беттина когда-нибудь поддастся внутреннему давлению и совершит что-то необдуманное.

В это утро, за несколько минут до начала процесса, Марайке ходила взад-вперед по коридору суда, крепко прижимая мобильный телефон к уху и пытаясь подбодрить подругу. Альфред получит заслуженную кару, объясняла она в тысячный раз, это совершенно точно. Цепочка доказательств была без единого изъяна, Альфред признался в содеянном, хотя и не испытывал ни малейшего раскаяния. Хотя наказание Альфреда не вернет к жизни никого из детей, но, по крайней мере, можно быть уверенным, что он больше не причинит вреда ни одному ребенку.

До открытия зала оставалось еще двадцать минут. Но уже сейчас все больше и больше людей собиралось в коридоре и ожидало перед пока еще закрытой дверью.