— Можете сейчас просто успокоиться и выслушать меня? — он почувствовал, как по его лицу заструилась кровь в том месте, где она ударила его рукой по щеке. Боже, она как дикая кошка. — Послушайте, я знаю, что Гидеона подставили.

Она перестала бороться и взглянула на него.

— Да, это правда. Я целиком и полностью в этом уверен.

— Бред сивой кобылы! Ты пытался его арестовать, — но в тоне ее голоса просквозила неуверенность.

— Бред или правда, но у меня есть пистолет, направленный на вас, так что хотите вы того или нет, но вы меня выслушаете. Понятно?

Она успокоилась.

— Ну, наконец-то.

И Фордис кратко объяснил ей ход своих рассуждений. Но при этом он не упомянул имя Новака и не стал вдаваться в подробности — последнее, что ему было нужно, это оказаться фрилансером на стороне Гидеона. Или Алиды.

— Теперь вы мне верите? — спросил он. — Я знаю, что вы оба невиновны. Но никто меня не слушает, расследование идет по неправильному пути, и нам с вами придется самим во всем разбираться.

— Дайте мне встать, — сказала она, полностью овладев собой. — Я не могу думать, когда вы вот так на мне лежите.

Агент осторожно отпустил ее, и девушка поднялась, стряхивая с себя сосновые иголки и пыль.

— Пойдемте в дом, — сказала она.

— Гидеон внутри?

— Нет, его нет на ранчо.

Фордис вслед за ней вошел в дом и оказался в большой просторной гостиной с висящими на стенах коврами работы племени навахо, медвежьей шкурой на полу и черепом лося над полкой большого камина, сложенного из дикого камня.

— Хотите чего-нибудь? — спросила она. — Кофе?

— Кофе. И пластырь.

— Сейчас принесу.

Кофе оказался очень вкусным. Агент осторожно наблюдал за Алидой, пока она искала пластыри. Девушка оказалась настоящей чертовой бестией. И — как и Гидеон — достойным соперником.

— Чего вы хотите? — спросила она, бросая ему коробку с пластырями.