Он поднялся с табурета, и, нагнувшись, подобрал с пола заляпанный кровью скальпель. Шагнул к ногам отца, нелепо разбросанным в стороны. Пятки желтели сухими мозолями, на коленке виднелась выцветшая татуировка в виде свернувшейся змеи. Обгорелые ягодицы смахивали на заскорузлые подметки старых башмаков, грязные и потрескавшиеся.

Артур старался не смотреть на жуткое месиво среза, но его взор то и дело возвращался к лохмотьям плоти, из которых торчали раздробленные кости таза и огрызок позвоночника, из которого капал розовый кисель.

– У тебя даже волосы на яйцах седые, – заметил Артур. Плотно сжав губы, он несколькими движениями хирургического ножа отсек гениталии. Крови вытекло совсем немного, будто из пустого тюбика выдавили остатки кетчупа.

Держа в руках сморщенный пенис с яичками, парень приблизился к отцу.

– Скажи «а-а-а», – хрипло велел он.

Сергей молчал, не поднимая головы.

Артур ударил его по уху. Отец вяло качнулся, клацнула цепь.

– Скажи «а-а-а», – потребовал Артур, повысив голос. – Ты оглох?!

Он переложил в руку со скальпелем влажный комок гениталий и свободной рукой вновь задрал голову отца. Так, что у того выступил острый кадык.

– Если будет надо, я… – Артур помедлил, чувствуя, как желудок вновь начал стремительно подниматься к глотке, – я разожму тебе зубы ножом, ублюдок.

Он уже сунул было скальпель в рот отца, как тот внезапно открыл глаза. С хрипло клокочущим дыханием, с залитыми кровью глазами из-за лопнувших сосудов, лохмотьями губ, дергающимся веком он вызывал благоговейный ужас.

– Хватит, – проскрипел Малышев. Его голос звучал как шорох паучьих лап. – Хватит, Арчи. Достаточно.

Артур издал булькающий звук. Он едва успел отвернуться, как его снова вывернуло слякотным фонтаном желчи. Рука дрогнула, и половые органы отца влажно шлепнулись на пол.

– Ты доволен? – прошептал Сергей. Его кровяные глаза мерцали, будто две разверстые раны, пробитые арматурой.

– Я помню кролика, – тупо произнес Артур. Он обессиленно прислонился к стене и медленно сполз на пол. – Ты… не должен был убивать его. Ты…

– Але-оп, Арчи, – чуть слышно прошелестел Малышев. Его истерзанный рот, покрытый коркой почернелой крови, растянулся в плотоядной ухмылке.

– Але-оп, – печально повторил Артур. Он поджал ноги, сдвинув их вместе и, моргая, разглядывал покачивающийся на цепях человеческий обрубок. Запекшийся срез отцовского туловища продолжал куриться бледно-сизым дымом.