– Что? – Уля оторвалась от чтения и подняла на него глаза.

Это был первый раз, когда отец обращался к ней. С такой нежностью, с таким невыразимым желанием оградить от беды, которая все равно случится, что Улю захлестнула жалость. Полынник, погрязший в сумасшествии и крови, он все равно сохранил в себе немного света. Пусть слабую искорку, но ее хватило, чтобы человеческое пересилило полынное. Чтобы его многочисленные записи вдруг обрели смысл. А страшное существование – цель, а вместе с ней и конец всего, и это вселило в Улю неожиданную надежду. Если смог Артем, насквозь пропитанный страхом чужой смерти, то почему не сможет она? Та, что нашла два подарочка, почти не прибегая к помощи крошащихся белых кругляшков. Та, в чьи руки попали пусть отрывочные, пусть наспех нацарапанные на обороте рекламных брошюр, но истины полынного бытия.

– Соберись! – прикрикнул Рэм и тряхнул ее за плечо. – Откуда он знал, кем ты станешь?

– Мы виделись… – Уля поморщилась. – Да отпусти меня! Что с тобой вообще? – Рэм помедлил, но плечо отпустил. – Здесь должна быть эта записка… я была маленькой, мама привела меня знакомиться с отцом. И он понял… Что я меченая. Поэтому решил… Вот, видишь? – Уля подвинула листочек к краю стола. – Он решил, что разберется со всем до конца, чтобы мне было легче, если я встречусь с Гусом.

– Когда встретишься, – чуть слышно поправил ее Рэм.

И пошатнулся. Бледное лицо приобрело совсем уж неживой оттенок. На секунду Уле показалось, что он сейчас рухнет на пол, но Рэм только крепче вцепился в угол стола, подышал, зажмурившись, и продолжил:

– Он там пишет какую-то дичь. Не знаю, можно ли этому доверять. Сама говорила, что он совсем поехавший был…

– Все, что он пишет, правда. – Уле стало обидно за отца. – Сам посмотри, вот тут… Разобраться, зачем все это. Чтобы моя дочь… – Она сбилась, читать сокровенные признания под равнодушным, даже презрительным взглядом Рэма было неуютно. – Ты ему не веришь, да?

– Он полынник… а это все… Черт, да это может быть работа Гуса! Старик просто решил поиграть с нами, вот и устроил эту… дневниковую чушь. Заставил пару служек накропать записочки, развесить по стенам, а мы сидит и верим, как идиоты…

– Ага. Служек. Тебя, например.

– Да. Например, меня. Мне ты тоже поверила без особых вопросов. Почему? Вдруг я… просто играю свою роль.

– Все мы играем роли, которые написал для нас Гус. Но отец… – Кончиком пальца Уля дотронулась до бумаги. – Он вырвался из сценария, намеченного стариком. Или хотя бы решил попытаться сделать это. Я верю ему. И тебе я тоже верю. Так что, если ты хочешь дожить до конца этого месяца, придется и тебе верить мне… и моему отцу. Все просто.