Утро четверга застало меня в уже знакомом подвале: я вновь погрузился в леденящие кровь истории о нераскрытых убийствах на фронтире. К полудню из Военного ведомства с неутешительными известиями вернулся Хобарт: кавалерийскому сержанту, отметившемуся в деле с убитым дедушкой, на момент описываемых событий было уже сорок пять лет. То есть в 1896 году ему должно быть никак не меньше пятидесяти двух, а значит, он слишком стар для нашего предполагаемого убийцы. Но все равно имелся смысл отметить его имя и адрес (после ухода из армии он открыл галантерейную лавку где-то в Цинциннати), если вдруг мы ошиблись с возрастом.

— Извини, хороших новостей сегодня не было, — виновато сказал Хобарт, когда я все это записал. — Как смотришь на ланч?

— Воодушевленно, — ответил я. — Забери меня отсюда через час — думаю, я уже покончу с делами за 1892 год.

— Отлично. — Он уже направился к выходу — и тут хлопнул себя по карману, похоже, что-то вспомнив. — Да, Джон, чуть не забыл… Тебя только фронтир интересует, правильно? — Он достал из кармана сложенный лист.

— Правильно. А что?

— Да ничего. Странная штука… Нашел вчера вечером после твоего ухода. — Он кинул бумагу мне на стол. — Но это пустышка, наверное, место действия — штат Нью-Йорк. Тебе же с кровью надо? — Я уже вчитывался в текст.

— Что?

— На ланч — стейк с кровью? Есть одно прекрасное место на Холме. И пиво достойное.

— Отлично.

И Хобарт устремился прочь за хорошенькой архивисткой, прошедшей мимо моего стола. Через несколько секунд со стороны ближайшей лестницы до меня донесся негодующий писк юной особы, шлепок и сдержанный вопль боли. Старина неисправим, хмыкнул я про себя и откинулся на спинку стула, чтобы внимательнее изучить документ.

В нем описывалась любопытная история священника по имени Виктор Дьюри и его жены. В 1880 году несчастных нашли убитыми в их скромном жилище неподалеку от городка Нью-Полс в штате Нью-Йорк. Если верить выписке, тела были «самым грязным и дичайшим образом разодраны на кусочки». Преподобный Дьюри в свое время был миссионером в Южной Дакоте, где, очевидно, нажил себе врагов среди индейских племен. Именно такой вывод сделал констебль, составлявший документ: решил, что все это дело рук отряда озлобленных индейцев, посланного их вождем на Восток во исполнение чудовищной мести. Такая «дедукция» опиралась на письмо убийц, найденное на месте преступления: те якобы объясняли свои действия и утверждали, что забрали с собой сына убитой пары, с тем чтобы вырастить его в племени. Рассказ и впрямь был мрачноват — поимей он место дальше к Западу, данные бы нам пригодились. Я отложил бумаги, но уже через несколько минут поймал себя на том, что вновь перечитываю эти строки, раздумывая, не ошиблись ли мы с географией?.. Впрочем, в итоге я решил, что разумнее будет обсудить это с Крайцлером, и на том листок перекочевал в мой карман.