— И последний вопрос — мистеру Смитсону, но на этот раз, если не возражаете, я бы не хотел «предоставить слово Джулии». Мне нужен прямой ответ.

На протяжении всей встречи сердце у Лена колотилось как бешеное. А теперь едва не выскочило из груди.

— Как вы догадываетесь, мистер Смитсон, я недолюбливаю инвестиционные банки и не одобряю тех огромных комиссионных, какие им обычно платят. Коль скоро я соглашусь сотрудничать с вами — даже если сделка удастся и вы обеспечите все финансирование, — комиссионные, какие я могу вам выплатить, имеют предел, и я хотел бы решить вопрос о сумме прямо сейчас. Вы согласны?

Лен кивнул, сердце у него оборвалось. Если Остин предложит им только десять или двадцать тысяч, то игра не стоит свеч.

— Я выплачу максимум двадцать миллионов фунтов, и ни пенни больше. Соглашайтесь, или наши отношения закончены. Что скажете?

Терри совсем не по-банковски пробормотал: «Господи Иисусе». Удивительным образом Остин понял это как искреннее возмущение по поводу ничтожности комиссионных. Эйнштейн невольно вытаращил глаза. Джулия с трудом сдержала улыбку. Лен от изумления закашлялся.

— Ну так как?

Лен наконец прочистил горло. Наступила мертвая тишина.

— Я думаю, «Бу-урлико-он» — прекра-асная возмо-о-ож-ность для… ка-аждого.

— Это означает «да»?

— Да-а-а-а.

Когда Лен наклонился через стол пожать руку Остина, от его пиджака отлетели две пуговицы.

28

28

В одиннадцать часов пять минут Маркус Форд снял с вешалки у входа пальто, положил в карман ключи от «БМВ» и вышел в промозглый вечер. В последний раз, когда он пользовался автомашиной, найти место на парковке возле дома не удалось, и он оставил «БМВ» в трехстах ярдах от подъезда. Маркус чертыхнулся, поднял воротник, защищаясь от пронизывающего ветра, и пустился в недолгий путь.

Лен дал ему пройти пятьдесят ярдов по дороге, потом набрал номер на своем телефоне.

— Он идет к тебе.

— Отлично, приятель.

Они не знали, поедет ли он на машине или выберет иной способ передвижения, и потому учли обе возможности. Терри припарковался в двадцати ярдах от «БМВ» Маркуса. Он сразу же завел двигатель и включил фары, иначе его действия выглядели бы слишком подозрительно.

Можно было не волноваться. Маркус мерз и не смотрел по сторонам, нетерпеливо нажимая на дистанционный ключ и ругаясь последними словами, потому что сработал он только с третьего раза. Черные кожаные сиденья на ощупь ледяные. Черт, на таком морозе машина прогреется не скоро.