Ким поколебалась, затем тоже наклонилась вперед.

– Никогда не знаешь точно, сколько тебе еще осталось, – сказала она. – Именно поэтому я очень хотела тебя увидеть.

Что-то в ее тоне заставило Уокера насторожиться. Он внимательно посмотрел на ее лицо, пытаясь догадаться, в чем тут подвох.

– Ты что-то недоговариваешь.

– Просто я подумала, что ты должен это знать, – я устроилась на работу в посольство. На два года займу пост специального советника посла. В общем, пока я побуду здесь, в Вашингтоне. Мне кажется, мы могли бы время от времени встречаться.

По выражению его лица было сложно что-либо понять.

– Мне бы очень этого хотелось, – ответил он, но так натянуто, что она задумалась, не простая ли это вежливость.

– Я ничего особенного не жду, – объяснила Ким. – Просто мне снятся кошмары. Мне все время снятся кошмары. И нет никого рядом, кто был бы способен меня понять.

Чарли вернулся и сел на свое место за столом в тот момент, когда подошедший официант поставил перед ними воду. Мальчик поблагодарил его очень вежливо.

Уокер потянулся через стол и взял ее за руку.

– Я тоже вижу такие сны. Ты не одинока.

Любой, кто услышал бы это со стороны, подумал, что речь идет о романтике, а не о страхе. Чарли сморщил нос и закатил глаза. Роль маленького джентльмена, которую он разыгрывал с таким искусством, по-видимому, не распространялась на публичные проявления чувств.

– Мы не целуемся, – поспешила заверить его Ким, заставив себя улыбнуться. – Или держаться за руки тоже входит в перечень запрещенных занятий?

Как ни странно, но в присутствии мальчика ей становилось легче.

Чарли задумчиво скривил губы, затем вздохнул и смягчился.

– Думаю, держаться за руки можно.

Уокер тихо рассмеялся и крепче сжал руку Ким. Она была ему благодарна. Контакт помог осознать, что он понимает ее кошмары. Предложение переехать в Вашингтон и работать с послом не имело никакого отношения ни к Уокеру, ни к тому, что случилось на горе Арарат, но она не могла бы честно сказать себе, что это не повлияло на принятие ею решения. Не то чтобы она полюбила Уокера – она ведь его даже толком не знала, но после Арарата с ней случались такие приступы ужаса и паранойи, что временами ей казалось, что она сходит с ума… а потом наступали периоды, когда она боялась именно того, что полностью и беспощадно нормальна.

– Спасибо, – сказала она отцу и сыну одновременно.

А потом официант принес пиццу, и она еще раз взглянула в глаза Уокеру, присматриваясь, не появился ли там предательский оранжевый огонек. Просто на всякий случай.

Ким знала, что теперь будет высматривать его всегда.