– Господин хороший, – Глеб двинулся навстречу, фокусируя взор, – ты чего, батя?

– На меня напали…

– Спокойно, бать. Давай я тебя домой транспортирую. Все будет…

Перебивая на полуслове, из кустов выскользнула гротескная тень. Какой-то отвратительный гибрид дикобраза и паука. Многочисленные лапы заканчивались костяными серпами, стучащими по асфальту. Мертвецы соврали. Зубы мрака были достаточно твердыми и чертовски острыми.

– Вери вэл, вери гуд, – сказал Глеб.

Три изогнутых стержня воткнулись ему в лицо. Под глаз, вылезший из орбиты. В слюнявый рот, раздирая язык. В щеки – превращая удивленную гримасу в зловещую ухмылку. Чудовище оплело агонизирующее тело и забрало с собой в темноту.

Веретенников не кричал, нет. Он смотрел вверх, задрав голову, и тихонько скулил. Луна плыла среди облаков. С луной было что-то не то. Лапа длиной в тысячу километров высунулась из-за пылающего диска, черная на белом фоне. Она потрогала кратеры, а потом жирный паук, гнездившийся на темной стороне, выполз, перебирая лапками, и оседлал луну.

Веретенникову захотелось подобрать какой-нибудь осколок и выколоть себе глаза.

– Ты – следующий, – шепнул мрак.

16. Морок

16. Морок

Воскресным утром жители поселка были заняты домашними хлопотами, мало отличавшимися от тех дел, что заботили местных жителей сто и двести лет назад. Разве что еду они готовили под мерную болтовню телевизора и одеты были чуть иначе. Но не все ли равно тьме, какую одежду рвать на окровавленных телах?

Петухи не пропели утром, из-за чего многие в Свяжено спали дольше обычного. Собаки нервно тявкали. Кони пряли ушами. В подвалах крысы чуяли пиршество и говорили своим крысятам о сытых ночах.

В общественном туалете на задворках парка навеки изумленный Глеб вздрагивал, когда зубы отрывали от его плоти очередной кусок.

– Вкусно, – сказал Олег, прожевывая.

В кафе они заказали по сэндвичу. Завтракали, любуясь друг другом. Надя словно изменилась за прошедшие часы. Повзрослела и похорошела. Но, конечно, Олегу только казалось. Как казалось накануне, что его отражение в зеркале стало стройнее и свежее. Ведь такие перемены не происходят за несколько дней.

Надя отхлебнула мятный чай. Вчера, застегивая бюстгальтер, она сказала:

– Я рада, что Влада познакомила нас. Даже если это, – она кивнула на стойку, превратившуюся в их ложе, – был единственный раз.

Он перегнулся через стол и поцеловал ее в губы. Надя потерлась носом о выбритую щеку.

– Смотри, привыкнешь, не захочется возвращаться в Москву.