«Черви». В отличие от предыдущего текста писать этот было сплошным удовольствием. Ну впрямь, где еще я мог бы внедрить в текст любимого поэта Алексея Крученых? Литературная игра с опаснейшим изобретением человечества. С книгами.
«Черви».«Дева». Вновь исторический хоррор. Матерь Божья! Шестой подряд. Сочиняя «Деву», я думал о чумных бунтах и убийстве архиепископа Амвросия, о ярмарках и тиграх, но на задворках постоянно маячил нечеткий силуэт – девица с черными губами.
«Дева».«Перевертыш». Книга с привидениями была бы неполной без рассказа о зеркалах. Классическая история наоборот – роррох йыньлакреЗ.
«Перевертыш».«Классные рога, чувак!». Наряду с «Багровой луной» – самый зимний текст сборника. Он про татуировки, которых у меня очень много, и вновь – про отношения отцов и детей. Захар Кривец – персонаж, к которому хочется вернуться снова. Подумываю о сиквеле.
«Классные рога, чувак!».«Грех». Давненько у нас не было исторического хоррора, да? Петербуржский следователь Адам Кержин – любимый герой из всех, мною придуманных. Ужасно неприятный тип. Ну а какие еще люди могут существовать в мире «Греха»? Упыри да Кержины.
«Грех».«Самый обыкновенный дождь». Синефильский рассказ. Кино, Махно и греческая мифология. Небольшая передышка перед очередной кровавой историей.
«Самый обыкновенный дождь».«Свято место». Я слушал «Slayer», когда писал «Классные рога», симфонический оркестр ГДР, когда писал «Пепел», а при написании этого рассказа у меня в наушниках звучал тюремный шансон.
«Свято место».«Паутина». Мы уже побывали в заснеженном военном городке, забытой богом африканской деревне и на болотах. Теперь – добро пожаловать в пустой поселок, единственной жительнице которого предстоит столкнуться с целой сектой. И с чем-то пострашнее сектантов.
«Паутина».«Палата». Как-то раз в больничной палате оказались трое совершенно разных людей. Любитель Ницше, таинственный азиат и Алик. Ну и началось. «Палата» – самый свежий текст в книге.
«Палата».«Морок». Завершающий аккорд – повесть о чуде, повесть о пауках. Практически все локации из моих рассказов существуют в реальности. Общественный туалет на задворках парка я помнил из детства – как там было тоскливо и мрачно, в его кирпичном чреве. Заброшенный, он до сих пор темнеет среди деревьев. И на страницах этой повести.