«Жуки». Многие мои рассказы вдохновлены теми или иными местами. Вот и тут: при виде кладбища поездов я не смог не написать соответствующую новеллу. И, кажется, из увиденного сна пришла эта жутковатая фраза: «Мама собирается отрезать мне ноги».
«Жуки».«Ночь без сияния». Тянет меня на Север. Но не бойтесь, следующий рассказ будет теплым.
«Ночь без сияния».«За пределами Котьей страны». Самый мой любимый рассказ во всем сборнике. Те, кто читал «Скелетов», – приветствую вас в Варшавцево снова.
«За пределами Котьей страны».«Призраки». Меня очаровывает Япония. А кого она не очаровывает? Из сотен японских легенд я выбрал эту. Прочтите рассказ и узнаете какую.
«Призраки».«Багровая луна». Детектив с оборотнями – что-то подобное было в одном из эпизодов «Баек из склепа». Там еще играл кто-то из джеймс-бондов, наверное, Тимоти Далтон. Память совсем дырявая – не помню, что было вчера ночью. Почему я весь в грязи? Что за жуткое чувство сытости? Кто эти напуганные люди, стучащие в мою дверь?
«Багровая луна».«Бабочки в ее глазах». Нуар с извращениями. Грязный-грязный рассказ. Здесь занимаются сексом с насекомыми. Лучше вы его пролистайте.
«Бабочки в ее глазах».«Упырь». М. С. Парфенов отобрал этот текст для антологии темного фэнтези. Именно о Роберте Говарде я думал, сочиняя историю про железного комбрига Остенберга и атамана с темными как бездна глазами.
«Упырь».«Поющие в глубинах». Из Украины времен Гражданской войны – прямиком в Африку, а заодно – в застенки Петропавловской крепости. Идея совместить холодные казематы и жаркий континент легла в основу «Поющих…» Роберт Говард и Лавкрафт были рядом, пока я писал.
«Поющие в глубинах».«Пепел». Один из самых грустных текстов в книге. Он о накрепко забытых вещах, которые гораздо страшнее, чем болотные церкви и шевы. Немецкий писатель Ганс Эверс, разведка ГДР и лица в унитазе. Ни слова больше.
«Пепел».«Африкан». Чтобы написать этот рассказ, я консультировался с людьми, пережившими блокаду. Лишь одна треть всего, что они поведали, попала в историю. Остальное было слишком страшным для хоррора. Большинство читателей, знакомых с «Африканом», считают, что в рассказе нет мистики. Я придерживаюсь иного мнения.