Нет, они заслужили право знать обо всем. Что бы ни случилось, это в равной степени коснется и их тоже.

Дуэйн уже засыпал, когда услышал, что пикап Старика приближается к дому по подъездной дороге.

Все еще сонный, Дуэйн поднялся по ступенькам, прошел через темную кухню и отпер входную дверь. Он был уже на полпути вниз, а двигатель пикапа все еще работал: не узнать стук неисправного цилиндра было невозможно. Дуэйн вернулся назад и подошел к открытой двери.

Машина стояла в самом центре двора, дверца со стороны водителя была распахнута, передние фары все еще горели. Свет в кабине тоже горел, и Дуэйн увидел, что машина пуста.

Вдруг из сарая раздался такой грохот, что Дуэйн в страхе отступил обратно в кухню. Из больших южных дверей сарая выкатился комбайн, его передняя часть выдавалась вперед, как нож бульдозера. Свет от уличного фонаря переливался на режущих зубцах и цепях – значит, Старик не поставил защиту ни на один из восьми блоков.

Ворота на южное поле оказались почему-то открытыми. Огромная машина прогрохотала мимо мальчика, пересекла двор и поехала дальше. На мгновение в кабине мелькнул силуэт Старика. Он ненавидел застекленные кабины и всегда покупал комбайны со старыми, открытыми. Через несколько минут громадина врезалась в ряды кукурузы.

Дуэйн застонал. Старику случалось разбить машину, когда он возвращался домой пьяным, но прежде он никогда не трогал их сельскохозяйственные агрегаты. А новый комбайн, или початкосрыватель, стоит целое состояние.

Как был в комнатных тапочках, Дуэйн выбежал из дому и помчался к воротам, пытаясь криком перекрыть рев машины. Но напрасно. Комбайн с ходу ворвался в ближайший ряд и пошел кромсать жнивье, держа направление на юг. Стебли были не выше двадцати дюймов, на них еще даже не завязались ушки, но уборочному механизму это было безразлично. Дуэйн застонал еще громче, когда увидел, как бессильно падают нежные стебли и попадают под резцы, как восемь сборочных направляющих передают их на цепи и потом на длинные металлические валики. Цепям полагалось направить их между валиками, после чего початки должны были поступать в бункер. Если бы они только были!

Воздух наполнился пылью и клочьями стеблей и листьев, комбайн повернул вправо, затем влево и загромыхал прямо по полю, оставляя за собой скошенную полосу шириной по меньшей мере в тридцать футов. Дуэйн с криком выскочил за ворота и побежал дальше, размахивая руками. Старик даже не оглянулся.

Машина уже углубилась в поле почти на две сотни ярдов, как вдруг заглохла и застыла на месте. Мотор замолчал. Дуэйн остановился, хватая ртом воздух. Воображение нарисовало ему Старика, склонившегося над рулем и рыдающего при виде того, что им содеяно.