Пасть чудовища вытягивалась прямо на глазах у Майка, становилась похожей на вылепленную из плоти воронку. Отец Кавано закричал. Непристойный хобот был теперь пяти дюймов в длину, потом вырос до восьми, он почти касался горла отца Кавано.

Майк бросился вперед, крепко уперся ногами в землю, так, будто принимал стойку на ринге, и, сильно размахнувшись, треснул своей палкой Солдата по черепу. Гулкий звук удара разнесся по кладбищу.

На мгновение Майку показалось, что он снес твари голову. Череп и челюсть Солдата согнулись под невозможным углом и, повиснув на длинной нити шеи, упали на плечо. У любого существа позвоночник непременно бы сломался от такого наклона.

Белые глаза бешено завертелись, болтаясь, как комочки белой глины, и сфокусировались на Майке. Левая рука Солдата быстрее змеи рванулась вперед, схватила сук и вырвала его из руки мальчика. Толстая ветка, не меньше трех дюймов толщиной, хрустнула, как спичка.

Голова Солдата выровнялась, к ней вернулась прежняя форма, пасть стала расти быстрее, все больше приближаясь к телу священника.

– Боже мой! – выкрикнул отец Кавано.

Крик завершился странно захлебывающимся звуком. Солдата вырвало прямо на священника. Майк отшатнулся, его глаза в ужасе расширились, и он увидел, что поток, извергшийся из вытянувшейся пасти, представлял собой коричневую массу кишащих и копошащихся червей.

Они сыпались на лицо отца Кавано, на его грудь, шею. Они ползли по закрытым векам священника, забирались под расстегнутый воротник рубашки. Некоторые из них упали прямо в его распахнутый рот.

Отец Кавано захлебывался и извивался, пытаясь выплюнуть на траву живую массу, увернуться от нового потока. Но Солдат склонялся все ниже, лицо его продолжало удлиняться, теперь горло священника сжимали нечеловечески длинные пальцы. Сцена походила на отвратительную карикатуру, изображающую настойчивого любовника, который любой ценой хочет сорвать долгожданный поцелуй. Черви извергались из кошмарной воронки рта.

Майк шагнул вперед и замер. Сердце остановилось от ужаса, когда он увидел, как черви, извивавшиеся на груди отца Кавано, впиваются прямо в его плоть и скрываются внутри. Они проникали и сквозь кожу щек и напряженной шеи.

Майк закричал, потянулся за сломанным суком и вспомнил вдруг про пластмассовую бутылочку в кармане.

Он схватил Солдата за воротник, почувствовав пальцами грубую шерсть и тягучую, колышущуюся субстанцию под ней, и выплеснул воду из бутылки прямо на спину этого существа, не ожидая, что результат будет бо́льшим, чем в момент благословения могилы.