Приют состоял из четырех спален и одного общего зала. В спальнях никого не было.

В зале же слышались голоса, но людей невозможно было разглядеть из–за густого облака табачного дыма.

Директор вошел в облако и через минуту вернулся.

— Никто из слепых о «Большом Джеке» не слышал.

— А что у вас на втором этаже?

— Палата для тех, с кем судьба обошлась еще более жестоко, чем с этими несчастными.

— Вы разрешите туда подняться?

— Конечно, — сказал пастор после некоторого колебания. — Но имейте в виду, что там вас ожидает очень тяжелое зрелище. Один из моих подопечных утратил душевное равновесие. Я уже сообщил о нем в сумасшедший дом, но его все никак не заберут…

Они поднялись по лестнице.

В маленькой комнате лежал на кровати изможденный пожилой человечек, непрерывно разговаривавший с невидимым собеседником.

— Бедняга, — прошептал полисмен.

Ларри подошел к больному и стал прислушиваться к его словам.

— Напрасно ты это сделал, Джек. Тебя за это повесят, — бормотал слепой. — Пусть бы они сами пачкались в таком дерьмовом деле.

Инспектор взял старика за руку:

— Скажи мне…

Ларри не успел закончить фразу, как больной забился в истерике:

— Опять? — кричал он. — Оставьте меня в покое!

Хольт отпустил руку слепого.

— Он бредит, — сказал пастор. — Ему кажется, что его судят за злую шутку, которую он сыграл когда–то со своим приятелем.

— Этого приятеля зовут Джек?