Коридор лишился зеркал и теперь выглядел коридором старого заброшенного здания. Стены покрывали трещины, через вскрывшиеся нарывы штукатурки зияла старая мертвая плоть кинотеатра – серые кирпичи.

Катя спустилась на первый этаж.

Там, где несколько минут назад находились столики кафе, теперь пол устилала цементная пыль и переломанная мебель. Вдоль стен стояли кровати с ржавыми панцирными сетками. На спинках некоторых висели рецептурные листы.

Перед дверями, перегораживая выход, стояла кровать на колесиках. Она была чуть больше, чем остальные обычные кровати – из тех, что используют в больницах для транспортировки лежачих больных из операционной в реанимацию, или из палаты в морг.

На ней лежало закутанное в белое тело.

Все повторялось. Нечто подобное Катя уже переживала, находясь в школе.

Она обнаружила, что это мужчина и не удивилась бы, если бы он поднялся на локтях и принялся выкрикивать безумные и оскорбительные слова в ее сторону.

Женщина подошла ближе. Седые жесткие кудряшки, поблекшие глаза, смотрящие в одну точку, серо-желтая сморщенная кожа.

Мужчина был мертв.

– Саша?! – вскрикнула Катя, узнав его. – Нет!

Может быть, он был скверным мужем, но он был единственным человеком из ее прошлой жизни. Из той жизни, где по улицам не неслись потоки воды, где светило солнце, а она, сидя в кафе, наблюдала за тем, как Максим катается на велосипеде.

6

6

Из скрытых ночной тьмой туч опять лил кровавый дождь. Ручьи плотной багровой жижи текли по желобам вдоль дорожки к кинотеатру.

Спустившись по ступенькам, она заметила сжавшуюся фигурку. На скамейке сидел карлик. Струящие вокруг него тёмно-бордовые потоки, делали его заметней.

– Это ты заманил меня в кинотеатр, – спросила она, подойдя и сев рядом.

Карлик поднял голову и посмотрел на нее.

– Может быть и я. А может и нет, – от его голоса по рукам и спине, как и раньше, побежали «мурашки».

– Зачем? Ты хотел, чтобы я встретилась со своим прошлым? Что-то напомнить? Показать?

– Делать мне больше нечего, – фыркнул маленький невидимый человечек.