Светлый фон
Дэвид, в твоей комнате никого нет. Потише, а то маму напугаешь.

Эмброуз отворил дверь в спальню брата. Комната пустовала. И не пропускала звуков. Как видно, здесь планировалась детская. Эмброуз втянул носом оставшийся после ремонта запах свежей желтой краски. Увидел обрезки дерева и гипсокартона. Посмотрел на колыбельку, стоящую у стены. На этой стене Дэвид любил рисовать. Теперь обоев не было. Не было жутких рисунков, изображавших его кошмары. Не было причитаний и бреда душевнобольного ребенка. Только симпатичная детская, которую Джилл с мужем обустроили для еще не родившегося малыша (чтобы им всей семьей жить долго и счастливо), а не спальня, отмеченная каракулями и безумием.

Мама, ему нужно к психиатру!

Мама, ему нужно к психиатру!

Нет. Ему просто нужно хорошенько выспаться.

Нет. Ему просто нужно хорошенько выспаться.

Папа, он двое суток прячется под кроватью! И все время разговаривает сам с собой!

Папа, он двое суток прячется под кроватью! И все время разговаривает сам с собой!

Я его научу быть мужчиной!

Я его научу быть мужчиной!

Эмброуз посмотрел в угол, где когда-то стоял небольшой книжный шкаф Дэвида. Именно там хранились библиотечные «Франкенштейн» и «Остров сокровищ». Он вспомнил, как тяжело на первых порах давалось его брату чтение. Тогда в обиходе еще не было термина «дислексия». Таких, как Дэвид, называли попросту «заторможенными». Но Дэвид очень старался и постепенно научился прекрасно читать.

Когда Эмброуз съезжал из этого дома, он не нашел в себе сил забрать шкафчик с собой и сдал его в антикварную лавку. Сейчас он готов был отдать любые деньги, только бы его вернуть. Поставил бы у себя в комнате в «Тенистых соснах», а на самый верх – детский фотоальбом Дэвида.

Скр-р-р-р-р-рииип.

Эмброуз замер. Половица скрипнула прямо за ним. Он резко обернулся. Дверь оказалась закрытой. Но он точно оставил ее нараспашку.

– Джилл? Миссис Риз?

Никого. Но внезапно Эмброуз почувствовал чье-то присутствие. Ветерок по коже. Шепот по волоскам на затылке.

– Дэвид? – прошептал он. – Ты здесь?

В комнате вдруг резко похолодало. Запахло старой бейсбольной перчаткой. Эмброуз силился хоть что-нибудь рассмотреть сквозь облака в глазах. Как через растрескавшееся лобовое стекло. Слепота была теперь только вопросом времени. Ему недолго оставалось разглядывать колер масляной краски, заменившей обои. Паркет, заменивший ковролин. Люльку, заменившую старый шкаф. Новых обитателей дома, заменивших его семью. И будущего младенца, который заменит Дэвида. На крыльце родительского дома плакал младенец.