– Давай, проезжай!
Добравшись, наконец, до начала пробки, мать Кристофера поняла, что все стояли из-за одной-единственной аварии.
– Ротозеи, – подумала она вслух.
В пикап врезался олень. Животное застряло в окне со стороны водителя. Казалось, будто олень нарочно метил в того, кто за рулем. Водитель безвольно обмяк; фельдшеры скорой помощи обрабатывали рану. Олений рог, как кол, пропорол руку. Вдруг мужчина поднял глаза. Сердце у матери Кристофера екнуло: водителем оказался «молочник». Она знала, в темноте ее не видно, но все равно казалось, что этот пошляк смотрит прямо на нее и в голове у него вертится одно слово.
Мать Кристофера без задержек проехала место аварии и решила не возвращаться на девятнадцатое шоссе. Чтобы снова не попасть в пробку. Она свернула и стала петлять по маленьким улочкам.
Проехала мимо старого дома Олсонов на углу. Кристофер тем временем приложил голову к холодному стеклу. Намерзший на нем иней растаял – так сильно горел лоб. Добрались наконец домой. На чердаке бревенчатого особнячка напротив, сидя у окна на чердаке, дремала все та же старушка.
С подъездной дорожки мать Кристофера заехала в гараж. Быстро вылезла из машины. Обойдя ее, открыла дверцу со стороны Кристофера.
– Выходи, солнце. Мы дома.
Кристофер не шевельнулся. Он неотрывно смотрел сквозь лобовое стекло. Как неживой, только облизывал сухие потрескавшиеся губы. Мать Кристофера наклонилась и взяла его на руки. Давным-давно она не носила его из машины домой на руках. Тогда он был таким маленьким. Теперь он так болен.
Зайдя в дом, она понесла Кристофера наверх в спальню. Сняла с него старую школьную одежду, которую он надел на рождественское торжество. Боже, сколько же дней прошло? Два? Два с половиной? А казалось, целый год. Одежда так пропиталась потом, что ее пришлось стягивать, как змеиную кожу. Мать Кристофера отнесла сына в ванную и искупала, как в детстве, когда он помещался даже в раковину. Хотела смыть с его тела больницу. Смыть микробов. Смыть сумасшествие. Она прошлась по нему мочалкой с головы до пят, а потом одела в свежую любимую пижаму. Ту, с Железным человеком. Почему-то месяц назад он вдруг перестал носить пижаму с Плохим Котом.
Уложив сына в кровать, мать Кристофера укрыла его одеялом. Вернулась в ванную и достала из аптечки болеутоляющее. Думала, там несколько упаковок. Но нашла только пару таблеток детского тайленола и адвила.
– Кристофер, ты брал таблетки?
Лежа на кровати, Кристофер смотрел в окно на ночное небо. И молчал. Видимо, поворовывал тайком, решила мать Кристофера. Сколько он уже болеет? И зачем притворялся здоровым, чтобы только ходить в школу? Разве обычно дети поступают не наоборот? Мать Кристофера усадила сына в кровати и дала тайленол. Почувствовала, что подушка под шеей уже горячая, и автоматически ее перевернула. Уложила сына на прохладную сторону.