Сестра Тэмми понизила голос до шепота, чтобы не услышал никто из персонала.

– Да потому, что за последний месяц с лишним смертей у нас в городе не было. А я не могу представить, чтобы Господь начал новый отсчет с вашего сына.

– То есть как?

– Да вот так. С того момента, как в лесу нашли детский скелет, ни один человек у нас не умер. Рождественское чудо.

– Господи Иисусе! – вырвалось у Эмброуза.

Восклицание было вполне к месту, но сестра Тэмми не вникала.

– Да, сэр. – Она наморщила нос. – Хвала Иисусу.

С этими словами сестра Тэмми вошла в палату, оставив их в коридоре. Молчание билось особым пульсом. Разум Кейт Риз мгновенно переключился от состояния сына, который боролся за жизнь, к чему-то более масштабному. Ухватившись за рукояти кресла-каталки Эмброуза, она принялась расхаживать по коридору вместе со стариком. Связывающее их чувство было почти ощутимым. За те часы, что они читали дневник Дэвида, количество пациентов выросло втрое. Каталки закончились. Коек не хватало. Повсюду вопли и недуги. Скопление больных. Скопление разгневанных душ. Потных, воспаленных лиц. Расчесанных до крови. Горячечных. Зуд не удавалось снять никакими средствами. В больнице назревал мятеж.

– Я правильно понимаю: дело – швах? – спросил Эмброуз из своего кресла.

– Хуже, – ответила Кейт. – Она повсюду.

Смирись или борись, Кейт.

Отогнав собственный страх, она сосредоточилась. Страхом Кристоферу не поможешь. Ему можно помочь делом. Можно помочь ответами. Почему смерти прекратились после того, как дети откопали скелет Дэвида Олсона? Возможно, ответ кроется в дневнике. Возможно, ответ кроется в лесу, где была сделана эта находка.

А кто знает местный лес лучше, чем Кристофер? И…

Шериф.

Она не смогла бы с уверенностью сказать, что навело ее на эту мысль: долгие раздумья или мгновенный взгляд, брошенный в коридорное окно палаты шерифа.

– Шериф, – выпалил Эмброуз, как будто его мозг работал с трехсекундной задержкой.

Кейт Риз опустила взгляд на Эмброуза. Слепой, казалось бы, но зрит в корень. Она затолкала его инвалидное кресло в палату шерифа. Тот лежал бледный как полотно. Губы дрожали. Даже во сне. Остановившись у края койки, она взялась за его ладони. Те самые, которые нещадно потели во время их первого свидания. Сейчас руки его были холодны, как лед. Но не от мороза. От потери крови.

– Как он? – спросил Эмброуз.