Кейт бросилась на негО.
Ее захлестнул инстинкт – в таком состоянии женщина способна даже поднять легковой автомобиль, если под ним лежит ее ребенок. Но сейчас дело не ограничилось адреналином: она ощущала в себе нечто другое.
Всемогущество.
Она взмыла в воздух. Тела их столкнулись. Славный человек рухнул навзничь и выронил Кристофера.
– Мама! – закричал он.
– Беги! – скомандовала она.
Славный человек выталкивал ее на асфальт. Они упали в реку крови. Царапаясь. Рвали друг друга. Ей придавала сил злость разъяренный львицы. Жизнь, потраченная на ублюдков. Которые ее избивали. Предавали. Унижали. Бросали. Сейчас их лица слились в одно.
– Ну, давай, урод, – прохрипела она. – Схватись с тем, кто ЗНАЕТ твою натуру.
И бросилась на него всем туловищем. Слов больше не было. Только инстинкт. Она растопырила пальцы с острыми, как ножи, ногтями и, словно плугом, пропахала ему лицо. Славный человек вскрикнул. Из шеи у него хлестала кровь. Он двинулся на нее, покачиваясь, как пьяный. Его кулак прилетел ей в челюсть и расшатал зубы. Но она давно научилась держать удар.
А теперь училась наносить.
* * *
Как только Кристофер двинулся на помощь шептунье, по улицам, как лист, подхваченный ветром, пролетел устрашающий шепот. Он исходил от славного человека. Его тело сражалось с матерью Кристофера. А мелкие обломки егО голоса шептали сквозь ветер.
На глазах у Кристофера человек в девичьей скаутской форме перестал вонзать в себя нож.
Влюбленная парочка перестала целоваться. Дети опустили свое лакомство – мороженое и оленьи ножки. Мужчина стоял в дверях – он только что узнал о смерти сына. Женщина смотрела на свои часики: она дожидалась свидания вслепую. Секундная стрелка настенных часов преодолевала одно деление за семьдесят пять лет.