Кристофер пошел вдоль шеренги. Веревку держал каждый. Туловища раскачивались древесными кронами, руки плясали, как ветви на тошнотворном ветру. Марионетки на веревочках. Все соединены. Вот одна рука, вот следующая. И еще один человек. И еще. Взрослые. Дети. Разного возраста. Разного пола. Кристоферу предстояло найти хозяина. Главного кукловода. Он бежал дальше. Быстрее, быстрее. К выходу. Но услышав за спиной стук в запертую дверь, он понял, что вернулся ко входу.
Замкнутый круг.
Цепь.
Никакого хозяина.
Все держатся за веревку.
Кристофер вгляделся в темноту. Никаких признаков жизни. Никаких признаков смерти. Только вечность. Смертный приговор после прекращения всех смертей.
Он оказался в долине смертной тени.
Закрыв глаза, Кристофер опустился на колени. Он сцепил перед собой руки, чтобы помолиться об освобождении. Своей матери. И госпожи шептуньи. И Дэвида Олсона. И шерифа. И Эмброуза. Список имен получился длинный, как эта вереница человеков-почтарей. К нему добавились миссис Кайзер. Миссис Коллинз. Мистер Коллинз. Брэйди. Дженни. Эдди. Майк. Мэтт. Даже Джерри. В особенности Джерри.
– Молю тебя, Боже. Если я Тебе нужен, забери меня. Но их спаси и сохрани.
Вдруг из темноты протянулась рука и взяла его за локоть. Кристофер вскрикнул и резко обернулся. Рука не отдернулась, и Кристофер вскоре понял, что она отлична от других. Она не дергала и не впивалась. Это было всего лишь бережное касание. Кристофер ощупью нашел запястья со шрамами. Скользнул глазами вверх – и увидел лицо последнего человека-почтаря в этом улье.
Это был его отец.
Глава 127
Глава 127
Глаза его были зашиты.
Отец Кристофера стоял в фаянсовой ванне. На нем была больничная пижама. Брюки промокли насквозь. Но не от воды. А от крови.
Кристофер подступил ближе. Шрамы на отцовских запястьях все еще кровили. Отказывались подсыхать. Наполняли вечную ванну.
БУЛЬ. БУЛЬ.
Сзади них грохнула железная дверь. Это шли про́клятые.