— Боюсь, что здесь у меня пробел.

— Но это же так просто. Джонатан Свифт ненавидел человечество как единое целое, однако умудрялся находить в себе достаточно любви к отдельным его представителям. А Римский Папа Александр призывал к всеобщей братской любви, но был не в силах благословить ее в межличностных отношениях.

— Неужели?

— Именно так.

Эндрю приложил к губам указательный палец.

— Тогда я и Свифт и Папа одновременно, сегодня один, а завтра другой. Бывают и такие времена, когда я презираю оба эти полюса, что случается, если я слишком рано беру в руки газету.

— Нелюдим. — Зина засмеялась.

— Мне так и говорят. — Я сделал шаг вперед и протянул ей руку. — Эндрю Десмонд.

Несколько секунд Зина пристально смотрела на нее, решившись в конце, концов слегка коснуться кончиков моих пальцев.

— Очень любезно было с вашей стороны поддержать разговор, Эндрю Десмонд. Я — Зина.

Она выключила музыку, села прямее и вновь залюбовалась своим маникюром.

— Интересное местечко вы нашли для магазина. Давно здесь обосновались?

— Несколько месяцев назад.

— Я оказался здесь только потому, что мне нужно было забрать машину со штрафной площадки. Случайно заметил название над дверью.

— Клиенты нас знают.

Я повел глазами по пустой комнате. Зина молча наблюдала.

— Где-нибудь рядом можно пообедать? — спросил я.

— Вряд ли. Мексиканская забегаловка напротив закрыта. На прошлой неделе сын хозяина был убит в какой-то гангстерской разборке. Обычная этническая энтропия.

Зина ждала моей реакции.

— Эта забегаловка здесь единственная?