Миша вздрогнул.
Сейчас нет времени на это, он должен ехать к сыну.
– Мне надо уехать, – сказал он Тошику.
– И че, даже в рестик брата не сводишь? – спросил тот.
– Не сегодня, – сказал Миша и подумал: «
– Слышь, я, знаешь, как долго до тебя добирался, жрать хочу. До тебя доехать – все равно что на другую планету лететь. По дороге автобус два раза ломался, какая-то баба отравилась на остановке, блевала всю дорогу, просила остановиться. Вот дура, не хрен жрать было всякие бабкины пироги. Всем и так ясно, что в них крысы да собаки. Я, наверное, года три до тебя ехал. Будто кто-то специально мне мешал.
– Извини, но мне некогда. Мне надо срочно уехать. Ничего не могу сделать.
– Ты хоть до центра меня докинешь? – спросил Тошик, выпятив нижнюю губу. Миша увидел его черные зубы, эмаль была содрана бесконечными атаками зубочисток.
– Да, доброшу, – сказал Миша.
Оставлять Тошика у себя дома он не хотел.
При виде новой «камри» Тошик завистливо воскликнул:
– Смотрю, у тебя вообще все в шоколаде, братец. А ты случайно не нагибаешь своего работодателя? А?
Миша мысленно послал его в зад.
Он высадил брата около «Бриолина» и поехал в больницу.
Тима ждал его в холле. Глаза мальчика помутнели от слез. Родителей Витальки рядом не было. Наверняка они были в палате с сыном, оплакивали свои падшие надежды.
– Ты как? – спросил Миша, когда Тима обнял его.
Он ничего не ответил.
Миша присел и заглянул ему в глаза. Пустые, мокрые, покрасневшие. Под носом сопли.
– Поехали домой, – сказал Миша и отвел сына к машине.