— Сколько раз ты видел эту девушку? Дважды? Причем десять лет назад. И все-таки ты убежден, что обязан выяснить все подробности ее жизни. Но такие люди раскрываются неохотно.

— Такие люди?

— Изгои, одиночки, душевнобольные, пациенты, называй как хочешь. Разве не ты рассказывал, как долго пришлось учиться не впитывать в себя их проблемы, не принимать их близко к сердцу?

— Не в том дело…

— В чем же, Алекс? — Ее голос был тихим, но в нем чувствовалась обида.

— Что еще тебя беспокоит? — спросил я.

— Ты говоришь со мной, будто с пациенткой.

— Извини…

— Твой мозг — отлично отлаженный механизм, Алекс. Ты как швейцарские часы, всегда тикаешь — безустанно. И все же порой я думаю, что ты используешь Божий дар не по назначению. Общаясь с подобными людьми, ты опускаешься ниже своего уровня.

Я подсел к Робин, и она позволила прикоснуться к кончикам ее пальцев. Хотя все еще оставалась несколько напряжена и обнять себя точно бы не разрешила.

— Дело в том, — продолжала Робин, — что ты встал на беговую дорожку и никак не можешь остановиться. Люди вокруг этой девушки умирают, а тебе и в голову не приходит, что ты тоже в опасности…

— Люди, которые умерли, хорошо ее знали.

Она вздохнула и поднялась.

— У меня много работы, увидимся позже.

— Как насчет ужина?

— Я не голодна.

— Тебе плохо со мной.

— Как раз наоборот, — возразила она. — Мне очень хорошо с тобой. И поэтому я хочу, чтобы мы оба были живы и здоровы.

— Мне не грозит опасность. Я больше не поступлю с тобой так, как тогда.