Пожилой мужчина посмотрел на него.

— Да, Эндрю?

— Я… Мы… Ладно, забудь.

— Отличная идея, Эндрю.

— О Господи, — снова вступил Майло, — я задал такой простой вопрос.

Лемойн ответил:

— На свете нет ничего простого. Вы не имеете права вмешиваться в нашу личную жизнь. — Он повернулся к Салэндеру. — Тебе не следовало его впускать, и нет никакой причины позволять ему оставаться.

— Я знаю, Джастин, но… — Эндрю обратился к Майло: — Он прав. Пожалуй, вам лучше уйти, детектив Стерджис.

— Теперь ты меня обидел, — сказал Майло.

— Да прекратите вы! — бросил Лемойн. — Втираете нам свою чушь. Мы смирились с тем, что нас обыскали, чем нанесли оскорбление. Если вам есть что сказать, говорите, а потом оставьте нас в покое.

Майло потрогал шторы, раздвинул их и выглянул на улицу.

— Вид на заправку. — Он отпустил шторы. — Если бы я жил в долине Беверли, я бы не стал уединяться здесь, мистер Лемойн.

— Каждому свое. Вы-то как раз должны это понимать.

Салэндер поморщился. Майло улыбнулся.

— Люди зря повторяют слова о свободной стране как мантру. На самом деле мы не такие уж и свободные. Закон накладывает ограничения. У меня в кармане наручники, я могу их вынуть, надеть на ваши запястья и отвезти в участок.

Губы Салэндера слега задрожали. Лемойн продолжал перелистывать страницы.

— Он старается запугать тебя, Энди. Это полнейшая чушь. На каком основании?

— Проблема в том, Энди, что существует такое понятие, как «важный свидетель», которое может существенно ограничить твою свободу. Так же как и понятие «подозреваемый».

Салэндер побледнел.

— Я ничего не видел.