— Может, и так, однако по роду своей деятельности я привык подозревать людей, а не судить их. После пары дней в заключении…

— Чушь собачья, — прервал детектива Лемойн, поднимаясь со стула. — Прекратите его пугать.

— Пожалуйста, не вставайте, сэр.

— Чушь собачья, — повторил тот, но все-таки сел. — Это грубо. Жестоко. Вы лучше других должны…

Майло отвернулся от Лемойна.

— Меня особенно беспокоит, Энди, что я специально просил тебя не исчезать. Ты последний, кто видел Лорен живой, и поэтому являешься важным свидетелем. С моей точки зрения, тот факт, что ты согласился с моей просьбой, а потом сбежал, делает тебя очень интересным персонажем.

Длинная пауза.

— Мне жаль, — наконец промямлил Салэндер.

— О Господи, — сказал Лемойн. — Перестань болтать, Энди. Заткнись.

— Ты не сдержал слова, Энди. Да еще прячешься здесь…

— Мы не прячемся. — Лемойну стоило труда говорить спокойно. Он взял телефон. — Я звоню своему адвокату, Эду Гейсману. Фирма «Гейсман и Бранднер».

— Ради Бога, — улыбнулся Майло. — Но конечно, когда это произойдет, я уже не смогу гарантировать, что дело не предадут огласке. «Служащий киноагентства и подозреваемый задержаны в дешевом отеле». Уверен, вы представляете, какой поднимется шум. — Он стоял вполоборота к Лемойну. — Я всегда думал, что агенты предпочитают продавать истории, а не создавать их.

— Если вы меня оклевещете, я подам на вас в суд.

— Если бы я оклеветал вас, меня бы по заслугам осудили. Но констатация фактов не является клеветой.

Салэндер заговорил:

— Перестань, Джастин, безумие какое-то, зачем мы начали ругаться? Я ничего не сделал. Все, что я хочу… Мне наплевать на эту историю.

— Замолчи! — рявкнул Лемойн.

Майло улыбнулся, подошел поближе к кровати.

— Значит, вы обсуждаете какую-то историю? — Он засмеялся. — Да у вас тут рабочее собрание, оказывается.

— Это не так, — ответил Салэндер, вытирая навернувшиеся на глаза слезы.