Кейб, полный ненависти и ярости, влетел в дверь, как артиллерийский снаряд. Если бы Кобб ждал его там, он разрубил бы его пополам единым ударом, как сыр — острым ножом.

Но Кобба там не было.

Кейб оказался в очень узком проходе, который вел наверх прямо к колокольне. По нему, словно извивающийся червь, поднимался ряд тесных винтовых лестниц. На них была кровь. И кровь была размазана по перилам.

«Значит, его зацепило, — подумал Кейб. — Этого сукина сына зацепило…»

Сделав резкий вдох, Кейб с дробовиком в руках начал подниматься по ступенькам так тихо, как только мог. Он крался и полз, как кошка на охоте. На самом верху был люк.

Собравшись с духом, Кейб пригнулся, а потом резко запрыгнул в дыру в потолке.

Перекатился по дощатому полу.

Вихри гонимого ветром снега хлестали о колокол. Комната с колоколами была площадью около одного квадратного метра, открытая со всех четырех сторон, с заграждением высотой по пояс. Пол был покрыт снегом, старыми листьями и… каплями крови.

Джеймс Ли Кобб, чье лицо по-прежнему напоминало волчье, обошел колокол. Левая сторона его лица представляла собой скорее голые кости, нежели плоть, и этот череп явно принадлежал какому-то хищному зверю.

— Я сожрал все души в Избавлении, — прохрипел он. — А теперь сожру и твою…

Топорик пролетел мимо лица Кейба и дальше — на занесённую снегом улицу. Кейб выстрелил демону в живот, но тот прыгнул на него — прыгнул с поразительной скоростью и координацией, которой не ждёшь от человека с пулей в животе. Но Кейб выстрелил во второй раз, и уже этот выстрел отбросил Кобб обратно к колоколу. Колокол начал раскачиваться и звонить с оглушительным грохотом. Кобб оставил на нем кровавое пятно и подтянулся, держась за выступ, спиной к снегопаду.

В туловище Кобб зияла дыра от выстрела. Несколько язычков пламени уже лизнули его пончо, а от обожжённой плоти и волос доносился отвратительный запах.

Но не это заставило Тайлера замереть на месте. У Кобба не было внутренних органов. Лишь полость, заполненная кишащей саранчой. Сотнями, тысячами отвратительных насекомых.

А затем Кобб захохотал, и его жуткий гогот поднялся к потолку и сплёлся с ударами колокола в ужасную какофонию.

Кейб закричал, когда саранча, взвившись с тела Кобба, окружила Тайлера жужжащим роем, словно он был полем, которое нужно срочно сожрать. Они набросились на него, кусая, царапая и гудя, и Кейб чуть не лишился разума, пытаясь отмахнуться и сбросить их с себя. Они жевали и кусали, забирались под одежду, пытались влезть в уши, рот и ноздри.