– Но существовать права человека! – неожиданно вмешалась Адельфия. – Люди иметь здесь хорошие права. Поэтому Америка – великая страна.

Стоун поддержал ее утвердительным кивком.

– Да, – продолжала Адельфия. – Мой друг Оливер написал слова: «Я хочу знать правду».

– Как и все мы, – улыбнулась Кейт.

– Но иногда правда должна выходить изнутри, – с нажимом произнесла Адельфия и прикоснулась к своей груди. – Тот, кто искать правды, должен быть правдив. Разве не так? – Она обвела взглядом сидящих.

Ход беседы явно пришелся Стоуну не по душе.

– Правда принимает разные обличья, – медленно сказал он. – Но иногда человек ее не замечает даже тогда, когда она смотрит ему прямо в глаза. – Резко поднявшись со стула, Стоун бросил: – А теперь прошу извинить меня. Я должен уйти.

– Час довольно поздний, Оливер, – сказал Алекс.

– Да, время позднее, но, должен признаться, я не ждал гостей.

Намек был более чем прозрачным. Все дружно поднялись со своих мест и, на ходу бормоча слова прощания, покинули домик кладбищенского смотрителя.

Алекс и Кейт вызвались подвезти Адельфию.

– У него неприятности, – сказала она, усевшись сзади. – Я это точно знать!

– Почему вы так считаете? – спросил Алекс, разворачиваясь на парковке.

– Он проезжал сегодня мимо парк со своим другом. Гигантом. На мотоцикле. В коляске!

Последние слова она произнесла так, словно изобличала Стоуна в страшном преступлении.

– Гигантом? Вы, наверное, имеете в виду Робина?

– Да, Робин. Я его не очень любить. У него, как вы это говорить… Нечестные штаны.

– Вы, видимо, хотите сказать «нечестные глаза»? – уточнил Алекс.

– Нет, я хочу сказать «нечестные штаны»!

– Не волнуйтесь, Адельфия, – вмешалась Кейт. – Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду.