Сухов кивнул:

– Так точно. Адекватность свидетеля…

– Ну вы даёте! – казалось, Егорыч отказывается верить и своим ушам, и своим глазам. – Чего-то у вас как ни подозреваемый, так олигарх. И у всех стопроцентное алиби. У вас что – классовая ненависть? Может, ещё за правительство возьметесь? Или ещё выше, – Егорыч ткнул указательным пальцем в потолок. – Нет, ну вы, правда, в себе, клоуны?!

– Нет ненависти, – тихо сказала Ванга.

– Не слышу?

– Мы нашли его, товарищ полковник, – горячо произнесла Ванга. – Была связь между квартирой Кривошеева и… издательством. Текстом Форели. Мы нашли её. Связь. Это был он! И свидетель наш…

– Так у него ж алиби, – рассмеялся Егорыч. – по основному эпизоду дела.

– Да, – согласился Сухов. – И мы уже какие только версии…

– Чего будете ему вменять-то? Непристойное поведение без отягчающих обстоятельств?

– Именно, что с отягчающими! – возразил Сухов. – Последствиями. Очевидно, что это уже не просто…

– И знаете, чего он вам скажет? – прервал его Егорыч. – ну-ка, давай, Ванга, дочка, что там мы ему вменяем? Давай, я пальцы зажимаю.

– Как минимум, незаконное проникновение в жилище.

– Так, – Егорыч загнул мизинец. – Раз!

– Телефонный терроризм…

– Ну, допустим, – Егорыч загнул безымянный палец и поправил Вангу. – телефонное хулиганство.

– Препятствие ходу следствия…

– Э-э-э, красавица моя, это ты уж не перегибай. Какое препятствие какому следствию? Тому, что у тебя в голове? Квартира Кривошеева сдается под бордель. Вот он и принёс в бордель резиновую бабу. Всё. Точка. Очень плохо, но… ненаказуемо. А то ещё и не сам. А попросил кого занести. Григорьеву, говорите, что-то типа пасынка? Значит, адвокаты будут минимум из «Гафаров и партнёры», а то ещё и пожирней. Нет у вас ничего!

– Вы же знаете, что это была инсталляция, товарищ полковник, – проговорил Сухов. Не просто принёс.

– Э-э, мил человек, а вот тут ты слушай сюда! Совсем заигрались в колечкины сложности, да? Оба?! – глаза Егорыча завращались; плохой признак; шеф заявил с нажимом: – Просто принёс! А кто там эти записки ваши на стенку приклеил и прочее – знать он не знает. Вот, что он вам заявит. И будет прав.

– Но телефонный звонок, – Сухов подумал, что Ванга отчаянно хватается за последнюю соломинку – это он сейчас услышал в её голосе.