– Нет! Не за дело, – сказала Ольга. И подумала: «Хер тебе! Я ведь тоже твоя сестра, я ведь тоже могу быть безумной». И повторила это вслух: – Хер тебе.

Глаза женщины напротив вновь налились яростной тьмой.

– Не зли меня!

Ольга рассмеялась, крови из губы потекло сразу больше:

– Хер тебе! Это ты – перепуганная девчонка. Это тебя надо пожалеть.

– Что ты…

– И я смогу.

Ольга это почувствовала – что ей делать. И почувствовала её запах: на какое-то мгновение она больше не пахла болезнью. На какое-то мгновение это был запах той женщины, которая обняла её несколько минут назад. Только это было больше. Откуда-то из глубины памяти всплыло то, чего, оказывается, не забыть. Это был запах её старшей сестры, который она так любила, будучи ребёнком, к которому так тянулась в поисках тепла и защиты в те короткие минуты, когда та позволяла, навсегда утраченные мгновения, которых не забыть…

– Я ведь так любила тебя. Бедная…

– А ну, брысь! Что ты творишь?! – изумилась ей старшая сестра, когда Ольга раскрыла объятья.

– Иди сюда, – сказала Ольга.

– А ну, вон, дрянь! – завизжала та. Но Ольга это почувствовала. Всего лишь мгновение был отклик. И в это мгновение они обе ещё, наверное, могли быть спасены. Но потом та в ужасе шарахнулась от неё. Вырвалась из её объятий и задрожала. Обессиленно поникла, глаза её сделались пустыми. Ещё одна волна дрожи. И теперь взгляд её исторгнул тёмную молнию, а рот – каркающие проклятия, когда она, подняв на Ольгу трясущийся указательный палец, начала повторять:

– Криворотыйкрючконос, – выть, как обезумевшее животное, и повторять: – Криворотыйкрючконос!

У Ольги сжалось сердце, а потом холод словно высушил её всю изнутри. Наверное, их брат действительно умел появляться бесшумно. Наверное, в отличие от Ольги, он был ко многому готов. По крайней мере, шприц с лекарством, необходимым для Элен, был у него уже в руке.

– Спокойно, спокойно, нет криворотогокрючконоса, – он обнял её, и она не вырывалась, пока он делал ей укол, лишь дрожала и всхлипывала. – Всё хорошо, хорошо… Ну, видишь, нет никакого криворотогокрючконоса. Всё хорошо.

Потом Игорь Рутберг посмотрел на Ольгу и горько произнёс:

– Что же ты творишь? Зачем?! Она уже была практически здорова.

46. Телефонист

46. Телефонист

– Она была практически здорова? – как в полусне повторила Ольга. – Это ты называешь…