– Рэйчел, это…
– Я знаю. Всего лишь сон. И это, в общем, нормально. Но все равно ляг со мной, Луис, и прогони этот сон, если можешь.
Они лежали в темноте, тесно прижавшись друг к другу, на половине кровати Луиса.
– Рэйчел, ты спишь?
– Еще нет.
– Хочу задать тебе один вопрос.
– Задавай.
Он на секунду замялся, не желая причинить жене новую боль, но ему надо было спросить.
– Помнишь, как он нас перепугал, когда ему было девять месяцев?
– Конечно, помню. А что?
Когда Гейджу было девять месяцев, Луиса сильно тревожил размер черепа сына. Он значительно превышал все пределы, указанные в таблице с нормами окружности головы в соответствии с месяцем жизни ребенка. К четырем месяцам череп Гейджа приблизился к верхнему краю нормы, а потом перевалил через него. Гейдж без проблем держал голову – если бы были проблемы, то все стало бы ясно сразу, – так что поводов для беспокойства вроде бы не имелось, но Луис все равно показал сына Джорджу Тардиффу, возможно, лучшему неврологу на всем Среднем Западе. Рэйчел, конечно, спросила, что не так с Гейджем, и Луис сказал ей правду: он боялся, что у сына гидроцефалия. Рэйчел вся побелела, но держалась спокойно.
– Мне кажется, он нормальный, – сказала она.
Луис кивнул:
– Мне тоже так кажется. Но лучше проверить, на всякий случай. Я хочу убедиться, что все нормально.
– Да, – ответила она. –
Тардифф измерил голову Гейджа и нахмурился. Ткнул двумя пальцами в лицо Гейджа, «забодаю-забодаю». Гейдж отпрянул. Тардифф улыбнулся. У Луиса слегка отлегло от сердца. Тардифф вручил Гейджу мячик. Гейдж подержал его и уронил. Тардифф поднял мячик и принялся стучать им о пол, наблюдая за Гейджем. Гейдж следил взглядом за мячиком.
– Я бы сказал, вероятность того, что у него гидроцефалия, пятьдесят на пятьдесят, – объявил Тардифф Луису чуть позже у себя в кабинете. – Нет… на самом деле чуть больше пятидесяти. Но даже если она и присутствует, то в легкой форме. Реакции у него нормальные. Сейчас у нас новые методы, очень хорошие. Проблема решается простым шунтированием… если вообще