– Мне очень жаль, – повторил он еще раз. – Очень жа…
Что-то сдвинулось наверху, что-то скрипнуло, и Луис умолк на полуслове. Звук был тихим, таящимся, но явно
Его руки чуть было не затряслись, но он подавил дрожь усилием воли. Он подошел к кухонному столу, застеленному клетчатой клеенкой, достал из кармана три новых шприца, вытащил их из бумажной упаковки и разложил в ряд на столе. Потом достал еще три ампулы и набрал в каждый шприц дозу морфия, достаточную, чтобы убить лошадь – или быка Ханратти, если на то пошло. Наполненные шприцы Луис снова убрал в карман.
Он вышел из кухни, прошел через гостиную и встал у подножия лестницы.
– Гейдж?
Откуда-то из сумрака наверху донесся смешок – хмурый, холодный смех, от которого у Луиса по спине побежали мурашки.
Он пошел наверх.
Путь по этим ступеням был долгим. Луис подумал, что так же долго (и так же до жути быстро) поднимается на эшафот осужденный на смерть – его руки связаны за спиной, и он бравурно насвистывает, зная, что обоссытся от страха, как только перестанет свистеть.
Наконец он поднялся наверх и встал, держа руки в карманах и глядя в стену. Сколько он так простоял? Он не знал. У него было ощущение, будто он сходит с ума. В прямом смысле слова. Рассудок не выдержал и надломился. Это было интересное ощущение. Наверное, что-то похожее чувствует обледеневшее дерево – если деревья вообще что-то чувствуют – перед тем, как его опрокинет буря. Да, интересное ощущение… в чем-то даже забавное.
– Гейдж, поедешь со мной во Флориду?
Снова этот смешок.
Луис повернулся и увидел свою жену, которой однажды вручил розу, держа ее в зубах, свою жену, лежавшую посреди коридора. Мертвую. Ее ноги были раскинуты, как у Джада. Ее голова и верхняя часть спины привалились к стене. Она напоминала женщину, которая заснула, читая в постели.
Он подошел к ней.
Кровь забрызгала обои безумным узором. На теле Рэйчел виднелась дюжина ран… или две дюжины, впрочем, это уже не важно. Ран, нанесенных его собственным скальпелем.
Внезапно Луис увидел ее, увидел