– Куда они едут? – спросила Ребека, не обращаясь ни к кому конкретно.

От главной дороги до съезда было пять-шесть футов, не больше. На крыше южного поезда стоял маленький мальчик, чуть постарше Луки. Казалось, он прикидывал, сумеет ли перепрыгнуть. Группа мужчин, расположившихся по соседству, что-то ему кричали и яростно жестикулировали, и мальчик в конце концов спустился по лестнице и прыгнул вниз. Потом он побежал вперед, пристроившись к идущему на север поезду. Тот ехал довольно медленно, и Лука, прильнув к краю вагона, с удивлением наблюдал за ребенком. Тот поднял на него глаза и улыбнулся. Схватившись за нижнюю перекладину лестницы, он подтянулся на руках. Лука сел прямо и стал ждать, когда над вагоном покажется голова мальчика, чернявая и блестящая в лучах пустынного солнца. С южного поезда послышались громкие крики – мигранты радовались, что пересадка закончилась победой. Все махали руками и улыбались.

– ¡Vaya con Dios! – прокричал мальчик на прощание. – ¡Ya me voy pa’l otro la’o![97]

С южного поезда снова донесся радостный крик.

– Будь осторожен! Благослови тебя Господь! – проорал один мужчина.

А потом Зверь снова набрал скорость, и лязганье сменилось на грохот и скрежет. Даже не пригнувшись, мальчик подошел к Лидии и ребятам и беззаботно плюхнулся рядом. В отличие от большинства мигрантов при нем не было никаких вещей и даже головного убора, который защищал бы его румяное коричневое лицо от солнца. Из-за этого кожа у него была очень сухой. Губы потрескались и покрылись белыми корочками, что не умаляло лучезарности его улыбки. Мальчик выставил кулачок, чтобы поприветствовать Луку, и тот машинально ответил тем же, повинуясь инстинктам любого восьмилетнего ребенка.

– ¿Qué onda, güey? – спросил мальчик.

По этим словам сразу стало ясно, что он северянин. Лука сомневался в их точном значении, поскольку никогда не встречал людей, которые бы так разговаривали, однако смог догадаться, что это дружелюбное приветствие. Он поздоровался в ответ. Лидия, полагавшая, что в этой жизни ее уже ничем не удивить, была искренне поражена появлением нового пассажира. Она не знала, что и думать. С одной стороны, этот мальчик производил впечатление общительного, приветливого и обаятельного ребенка. С другой – она привыкла опасаться случайных попутчиков и к тому же знала, что преступные группировки часто вербуют новичков в самом юном возрасте. И вообще, почему он тут один? И зачем так любезничает с Лукой? На всякий случай она приобняла сына. Лицо мальчика было совершенно круглым: глаза, нос, щеки – все. Веки слегка припухли, но под ними горели ясные черные глаза. Дышал он тяжело, с хрипом. Сунув руку в карман джинсов, мальчик достал ингалятор, яростно его встряхнул, приложил к губам и сделал резкий вдох. Слегка покашливая, попытался выровнять дыхание.