Проведя в Тамаулипасе достаточно скучную юность, он вдруг обнаружил, что у него что-то по-настоящему получается, и это чувство кружило ему голову. Он зарабатывал репутацию, и, по мере того как ужесточалась охрана границы, как приходили в негодность прежние маршруты, Шакал углубился в самое сердце пустыни и постепенно освоил самые трудные и опасные тропы. Тогда-то он и понял, что с попутчиков можно брать намного больше денег. Примерно в то же время в городе объявились картели.

С тех пор он стал зарабатывать меньше и уже не получал от работы былого удовольствия. Раньше он чувствовал себя почти героем, единственным проводником, который мог доставить путников к земле обетованной. Теперь приходилось платить не только пограничникам, но и картелям – за право пересекать границу в обоих направлениях. Картели пожирали доход и свободу. А если просили об одолжении, он не мог отказать. Иногда ему приходилось водить людей, которые ему не нравились. Но ничего, скоро Шакал отправится на пенсию. Во-первых, он накопил достаточно денег, а во-вторых, в почти полные тридцать девять лет достиг возраста, в котором перспектива постоянных физических нагрузок омрачает даже самый стойкий мальчишеский энтузиазм. Он вернется в Тамаулипас. Может, сделает предложение Памеле, которую любил с самого детства. Может, на этот раз она согласится. Почему бы и нет?

Тем временем Шакал пытался обращаться с мигрантами достаточно жестко. Пытался держать дистанцию, потому что любая привязанность могла обернуться трагедией. Конечно, превыше всего – благополучие группы, но стоит прикипеть к кому-то одному, и всякое непростое решение начинает даваться с трудом – в том числе решение оставить человека, который больше не может идти. В последнее время Шакал все чаще задумывался о том, насколько искренним было его безразличие. Чтобы отгонять мысли о своей поистрепавшейся душе, на шее он носил четки. А на правом предплечье – татуировку с надписью: «Jesús anda conmigo»[126]. В эти слова он по-прежнему верил. Надеялся, что так оно и было.

Когда позади раздался крик, все мигранты непроизвольно пригнулись, и только Шакал остался стоять на месте, ища глазами источник звука. Взглянув поверх макушек, он увидел, как следом за группой по угольному дну каньона со страшной скоростью несется черная масса воды. Добравшись до ступеней из булыжника, она хлынула вниз.

– Поднимайтесь! – заорал койот. – ¡Arriba!

Голос его гремел, разносясь эхом по ущелью; в тот момент он и думать забыл о каких-то тайных стратегиях поведения.