Ну, конечно. В этом-то я и не сомневаюсь. Да, Антон не совсем традиционной ориентации, но это мало что значит в данном случае, потому как он работает на оба фронта, и с девушками его видят чаще, чем с парнями. Во всяком случае, в инстаграмах общих с Аленой знакомых он мелькает именно с телками, а что уж это означает – трудно сказать. Но я и разбираться не хочу. Большая часть этой проблемы – моя собственная неуверенность в том, что я что-то вообще могу сделать для Алены сейчас. А она никуда не денется, пока я не решу свою основную проблему. Кстати, пора принимать эту адскую таблетку и заодно хлопнуть еще обезболивающего.
По телевизору крутят репортаж о том, как мужик, наслушавшись голосов в голове, вынес чужого трехлетнего ребенка на мороз в поле. Пацана обнаружили через полсуток в бессознательном состоянии, а шизика быстро вычислили, но уголовное пока завели на покушение в убийстве. Вообще, в таких случаях, совершенно неясно, действительно урод сдвинулся или просто пытается закосить под дурку. Я выпиваю две таблетки, какое-то время жду и, ощутив безумную, сбивающую с ног слабость, дохожу до кровати и обрушиваюсь в нее, и меня…
…конечно, надежды было мало. Но человек – наивная скотина, и до последнего ждать, а потом разочароваться по полной – это наше все.
– На данном этапе это уже будет непродуктивно, – качает головой Петр Маркович, мой лечащий врач в онкоцентре на Ветеранов. – Я бы даже сказал – контрпродуктивно.