Разница в наличии системы принципов, сказал ей я. Разница в том, что я не послушаю даже самого Бога, если он прикажет мне убить, ибо он сам вложил мне в сердце принципы, и я не способен их нарушить. Разница в том, что безразличному нужно только безразличие, и причина этому всегда найдется.
Разница в наличии системы принципов, сказал ей я. Разница в том, что я не послушаю даже самого Бога, если он прикажет мне убить, ибо он сам вложил мне в сердце принципы, и я не способен их нарушить. Разница в том, что безразличному нужно только безразличие, и причина этому всегда найдется.
Я ехал и терзал себя. Я проклят, и мне нет прощения за то, что я сделал. Я растоптал то святое, что было вложено в меня. Я оставил ее, свой меч, своё сердце, своего судью. Ибо она судья мне, просто пока она не знает этого.
Я ехал и терзал себя. Я проклят, и мне нет прощения за то, что я сделал. Я растоптал то святое, что было вложено в меня. Я оставил ее, свой меч, своё сердце, своего судью. Ибо она судья мне, просто пока она не знает этого.
И прежде, чем назвать меня безумным, нужно вспомнить, с какой силой мы кричим, появляясь в мир. Мы кричим от ужаса и боли. Этот крик не умолкает. Если прислушаться, можно услышать, как вопит целый мир.
И прежде, чем назвать меня безумным, нужно вспомнить, с какой силой мы кричим, появляясь в мир. Мы кричим от ужаса и боли. Этот крик не умолкает. Если прислушаться, можно услышать, как вопит целый мир.
Кристиан неторопливо шагал к подъезду, из-под края капюшона его пальто-мантии выглядывали черные пряди волос. На его губах запеклась кровь. Сумерки скрывали его лицо. Он шептал совершенно спокойно:
– «Мудрые не скорбят ни о живых, ни о мертвых. Никогда не было так, чтобы не существовал Я или ты, или все эти цари; и никогда не будет так, чтобы кто-то из нас прекратил свое существование». Так сказал великий Кришна.
– «Мудрые не скорбят ни о живых, ни о мертвых. Никогда не было так, чтобы не существовал Я или ты, или все эти цари; и никогда не будет так, чтобы кто-то из нас прекратил свое существование».
При этом он улыбнулся и потянул на себя дверь подъезда…
– «Знай же, что то, что пронизывает всё тело, неразрушимо. Никто не может уничтожить бессмертную душу. Душа неразрушима, неизмерима и вечна, лишь тело, в котором она воплощается, подвержено гибели. Поэтому сражайся, о потомок Бхараты», так он сказал, – он вошел на порог квартиры, сделал шаг, включил свет и неторопливо огляделся, словно всё вокруг него было хрупким и могло рассыпаться от одного его дыхания.
– «Знай же, что то, что пронизывает всё тело, неразрушимо. Никто не может уничтожить бессмертную душу. Душа неразрушима, неизмерима и вечна, лишь тело, в котором она воплощается, подвержено гибели. Поэтому сражайся, о потомок Бхараты»,