Почему-то все думают, что шахидки должны выглядеть этакими черными, неуклюжими снеговиками в хиджабе. Но смерть проникла в самолет в обтягивающих теплых джинсах, подчеркивающих стройные ноги. Девушка носила коротенький, но довольно объемный пуховик с натуральным белым мехом на капюшон, она двигалась плавной походкой манекенщицы. Красивая и бесконечно глупая оболочка смерти.

Я уверен, что заметил бы ее сразу, попадись она мне на глаза при посадке. Но ее не было, а это значит – она пряталась в самолете до того, как в него стали запускать пассажиров. Полагаю, она была в туалете. Выходит, среди сообщников – сотрудники аэропорта и, судя по небольшому количеству взрывчатки, где-то в хвосте разгуливает еще один камикадзе. Придется указывать в отчете отцу слишком много деталей, а это – утомительно.

Медленно… Все происходило буквально по-черепашьи нелепо.

Собственный голос звучит для Кристиана глухо, заторможено, хотя он говорит тихо, четко и быстро:

– Это – самодельная взрывчатка, и она сама изготавливала ее, судя по шрамам на руках. На тыльной стороне ее правой ладони есть татуировка арабской вязью, она сделана совсем недавно – кожа еще припухшая. Тату переводится, как послание: «Вкушающий горечь в мире сем и погибающий за Аллаха, вкушает радости рая в жизни иной».

Пока Кристиан шептал и озирался по сторонам, Саша молчала.

– Сиди здесь, жди моих указаний, – детектив поднялся с места и пошел в сторону хвоста самолета. Его помощница умела притворяться, а потому мимика ее быстро сделалась совершенно спокойной и скучающей. Чтобы случайно не выдать ужаса на своем лице, способного передаться тревогой по салону, она уткнулась в какой-то рекламный буклет, хотя листы тряслись в ее руках, а глаза не видели бессмысленных иероглифов, превратившихся в буквы.