– О том, что Кристиан Фишер – бездушная скотина, помешанная на преступлениях и не имеющая свободного времени на личную жизнь, – подсказал он спокойно.

– Между прочим, ты сам виноват, – жмурясь и пытаясь нащупать перед собой дверь, пробурчала она.

Фишер произнес:

– Справедливо. Открой глаза. Что ты хотела?

– Эй!

Притормозим и сконцентрируемся на этом «эй». Произнесено это было полностью обнаженной и сильно шрами-рованной, лысой девушкой, лицо которой скрывала маска.

– Ах, да, – Кристиан озадаченно посмотрел на нее. Сам он был отчасти одет. В руке его поблескивал скальпель.

– Тебе придется уйти, – добавил он с сожалением.

– Твою мать, – процедила его «жертва». – Ладно, развяжи меня. Как насчет завтра?

– Не знаю. Иди в ванную, возьми аптечку и дождись меня, я займусь твоими порезами.

Саша молчала, скрестив на груди руки.

«Это какой-то странный сон. Но я не должна осуждать, я не должна его осуждать! Он спас около двухсот человек. Рискуя собой, он выбросил бомбы. Он посадил самолет. Не осуждать его! Нет. И, к тому же, девица, похоже, ловит кайф от таких вещей… Где он только находит таких покалеченных девушек?! Мерзость какая», – все эти вещи были написаны у Саши на лице и, если бы Фишер умел распознавать мимику, то угадал бы их.

«Подождите-ка… – она подняла взгляд на Кристиана. – Какого чёрта он не запер дверь в номер?»

– Крис, ты омерзителен, – буркнула Саша негромко. – Ты знал, что я приду!

Он покачал головой.

– Это Лена. Ей нравится возможность быть застигнутой врасплох. У нее склонность подбивать людей на вуайеризм. Вылечилась от нее не до конца, так что…

Саша скривилась.

– Говори, что у тебя. Потом я провожу ее, – поторопил ее Фишер.

«А почему на тебе были брюки? Разве вы не… Почему я, вообще, думаю об этом?»

Но вместо этого она спросила требовательно: