— А он откуда знает?

— Он всегда все знает, — тихо ответила Кэрол, низко опустив голову. — Я его не просила, он сам… Ты сердишься?

Он помолчал.

— Нет, не сержусь. А муж у тебя не простой, это я уже понял. И слишком любопытный.

— Да, есть немного, — извиняющимся тоном сказала Кэрол. — Но он удовлетворил свое любопытство и забыл. А то, что я знаю… тебе это так неприятно? Почему? Ведь… ведь ты должен гордиться тем, что ты мастер, профессионал, что добился успеха, стал значимым. Ведь, наверное, на войне это гораздо тяжелее сделать, чем в мирной жизни, так ведь? Почему же ты ведешь себя так, как будто стыдишься?

— Нет, я не стыжусь. Я горжусь… собой и своим умением. Но здесь не война и не армия. Не военные, которые понимают, ценят и восхищаются подобным мастерством. Здесь мирные люди, для которых снайпер значит только одно — убийца. Я не хочу, чтобы так обо мне думали. Я не убийца. Я солдат. А здесь вряд ли увидят в этом разницу.

— Я понимаю… я знаю. И я горжусь тобой, тем, что ты стал настоящим профессиональным военным. Или как это говорится, я даже не знаю…

— Теперь я никто. Я не нужен, я стал профнепригоден. Меня выкинули, как никчемную вещь, даже не предоставив мне шанса доказать, что я не безнадежен.

— А почему бы тебе не вернуться? Может быть, проверят, что ты по-прежнему мастер своего дела, и возьмут назад. Не хочешь попробовать?

— Нет. Я не вернусь, — в его голосе послышалась упрямая обида. — И меня не допустят в армию. Потому что у меня действительно проблемы со здоровьем.

— Но ведь ты отлично стреляешь!

— Да, случается. А бывает, что я промахиваюсь, когда хочу взять стакан, — напряженно и резковато сказал он. — Мне горько, но я понимаю, что в армии мне действительно больше не место, а на войне — тем более. Потому что это может стоить жизни не только мне, но и другим.

Кэрол сочувствующе помолчала, а потом тихо спросила:

— Тебе здесь плохо?

— Не то чтобы плохо, Кэрол. Просто мое место не здесь. Я себя нашел, и потерял. Война, винтовка… это моя жизнь, это мое… я рожден для этого. Там я жил. Был собой. А здесь я… как рыба, выброшенная на песок. Я не знаю, кто я, зачем я здесь и как мне жить. И дело в том, что мне и не интересна эта жизнь. Мне скучно, тоскливо. Я просто скис от этой однообразной и скучной жизни, как молоко. Я снова потерялся. В этом мире я не могу найти свое место. Я стал просто никем, бродягой, ни кола ни двора… каким был до того, как пошел служить. И опять брожу, не зная куда и зачем мне идти, как неприкаянный какой-то.

— Ну, зачем ты так? — Кэрол погладила его по плечу. — Все наладится, ты привыкнешь.