— Убери свои гребаные вонючие лапы, чертов ниггер! — рычал он на огромного африканца, которого уже успел люто возненавидеть и чью силу он не первый раз на себе испытывал. — Что, Рэндэл, ты теперь ходишь с телохранителем? Боишься, что я опять надеру тебе задницу?

— Сэр? — Хок бросил на Джека вопросительный взгляд. Тот кивнул, и на Рэя обрушился сокрушительный удар оскорбленного гордого чернокожего исполина, опрокинувший его на асфальт. Полуоглушенный Рэй приподнялся и тряхнул златовласой головой, пытаясь прийти в себя. Пошатываясь, он поднялся и посмотрел вслед удаляющемуся черному «Феррари». Боже, как же ненавидел он этот «Феррари», эту Рэндэловскую тачку, которую тот так любил, что не хотел менять ни на какие другие, словно она была его неотъемлемой частью. Роскошная, вечно новая и сияющая, идеальная и пижонистая, как и ее хозяин. И такая же черная, как его душа.

— Кэрол! — закричал Рэй, уверенный, что она его услышит. Она услышала. И обернулась. Посмотрела на него. А через секунду «Феррари» скрылся за поворотом, увозя от него его любовь.

— Я тебе не верю, — прошептал он, смотря туда, где в последний раз видел ее, словно она могла его слышать. — Ты просто хочешь защитить меня от Рэндэла. Все не так, моя девочка. Это я должен защитить тебя от него. И я могу. Могу.

А Кэрол откинула голову на мягкое сиденье и закрыла глаза. Главное, сосредоточиться и ничем себя не выдать, не пропустить Джека в то, что было у нее внутри, в мыслях, в сердце. Нужно забыть о том, что произошло. Этого не было. Это был только сон, не более. Ничего не было. Не было. Если она сможет убедить себя в этом, перестанет об этом думать, Джек не увидит в ней этого.

Ей было страшно. Она знала, что все ее усилия будут напрасны. Стоит только встретиться с взглядом Джека, и он сразу все поймет. Ей никогда и ничего не удавалось от него утаить. Умный и проницательный муж, угадывающий мысли и читающий в твоей душе, это с одной стороны хорошо, но с другой — ужасно, когда есть, что скрывать. Она никогда не умела лгать. Она была почти уверена, что не сможет совладать с собой, покраснеет и сразу же отведет взгляд, как только он заглянет ей в глаза. Что тогда будет? Он опять ее побьет? Или придумает наказание похуже и пожестче? Джек Рэндэл не умеет прощать. Он беспощаден с теми, кто его оскорбил или унизил. Он уничтожил свою мать за то, что она бросила его ребенком, не задумываясь и не сомневаясь, что же тогда он сделает с женой, сделавшей его рогоносцем?

Тяжесть не отступала, продолжая давить и изнутри, и снаружи, как будто ее придавило камнями, а все ее внутренние органы увеличились и напряглись, пытаясь столкнуть обрушившую на них тяжесть и грозясь окончательно раздавить ее своим напором. Вот бы умереть. Это было бы избавлением, окончанием ее вечной пытки. Не было бы боли, вины, отчаяния и этого беспросветного и безнадежного мрака вокруг нее, внутри нее. Как там говорила Элен? «Дым пекла Преисподней. Он повсюду. Он душит меня. Я не могу это больше выносить. Я в аду».