— Есть.

Кассирша выбила и протянула Дачесс билет.

— А от Баффало как лучше добираться?

— Тебе побыстрее или подешевле?

— Разве я похожа на человека при деньгах?

Кассирша нахмурилась и снова взглянула на компьютерный экран.

— Дешевле всего будет доехать до Денвера, дальше до Грэнд-Джанкшен, а уж оттуда — прямо в Лос-Анджелес. Только это все равно очень далеко, детка. И денег нужно немало.

Дачесс вышла на улицу. Семнадцать долларов, два ствола в сумке, немного еды и смена одежды — всё, что у нее осталось.

Возле бара под названием «О’Салливан» был телефон. Дачесс сняла трубку, но вдруг осознала, что звонить некому. Мучительно захотелось поговорить с Робином; не поговорить даже, а услышать его сонное дыхание. Поцеловать Робина в макушку, прижать к себе, уснуть, удерживая рядом, защищая.

Она прошлась по улице, набрела на парк, точнее, игровую площадку в рощице. Скользнула к деревьям, легла на траву, укрылась свитером.

Незадолго до рассвета, когда город еще спал, Дачесс встала. Каждый шаг полумильного пути отзывался болью, противилась каждая мышца.

В мотеле царила тишина. Даже у стойки регистрации никого не было. В глаза бросилось несколько реклам: горнолыжный курорт «Большое небо», новая модель цветного телевизора, городские вакансии. Дачесс кралась по периметру мотеля, мимо дверей, что глядели каждая на соответствующий автомобиль. Миновала деревья, чьи кроны чернели в предутреннем небе над низкой черепичной крышей. Все окна были плотно занавешены. Ага, вот он, «Форд Бронко»; зарегистрирован в Калгари, судя по номерам. И окно нараспашку. Беспечные, наивные Хэнк и Бьюзи!

Дачесс положила сумку на землю. Вынула ствол. Помолилась наскоро и беззвучно — и забралась в комнату через окно.

Хэнк, укрытый одеялом, опасений не вызывал. Его сейчас и пушкой не разбудишь — вот что значит целый день на ногах. Света было довольно, и Дачесс, не споткнувшись, прошла к стулу, на котором лежали Хэнковы брюки. Нащупала карман, выудила бумажник, нашла фотографию — улыбающиеся дети. Доставая купюры, не могла сглотнуть ком в горле, не могла сделать вдох — так болела грудь.

А потом она увидела, что глаза у Бьюзи открыты, что в них — печаль. Дачесс коснулась ствола, заткнутого за пояс джинсов. Бьюзи не пикнула.

Едва живая, Дачесс плелась к автостанции.

А просто ей выпала эта миссия — напомнить старичкам, что от мира хорошего не жди.

42

42

Конец улицы Хайвей-драйв; арендованный автомобиль, Уок на водительском месте.