– Когда я… когда у меня были тяжелые времена, я и Кира… она помогла мне выбраться из… но… потом… – ему все труднее и труднее было говорить. Он сглотнул и спустя пару секунд продолжил: – Она ездила на каникулы на первом курсе. Когда вернулась домой, все вдруг переменилось. Она стала вести себя как… в общем, странно. Я пытался понять, что происходит, но она просто бросила меня.
Даже не представляю, что он чувствует. Не знаю, как помочь ему. Не знаю, что сказать.
– Ты думаешь, что вновь что-то начнешь к ней испытывать?
Аспен уставился взглядом в пол и долгое время не отвечал. Мы лишь прислушивались к тишине. Изредка она нарушалась глухим стуком. Падали капли воды. Ударялись о кафель.
Кап. Кап. Кап. Кап. Кап.
– Я не хочу.
– Но?
Аспен поднял голову и посмотрел на меня. Он сидел так близко, что я чувствовала мятный запах, исходящий от его тела, его одежды. Видела россыпь еле заметных веснушек под глазами, едва уловимые морщинки, растянувшиеся от уголков глаз из-за того, что он часто улыбается.
– Но я вновь видел их этой ночью. Их смерти. Скалларк и Киры. – Аспен шумно вздохнул и выпрямился. С губ сорвался смешок. – Нам придется сделать это.
Я коснулась его предплечья и твердо сказала:
– Я пойду в полицию.
Аспен отшатнулся от меня, как от огня, резко поднялся, обернулся:
– Ты сошла с ума?!
– Аспен…
– Я провел в психушке четыре года! Ты и понятия не имеешь, что это значит, ты не знаешь, насколько это ужасно – чувствовать себя сумасшедшим, думать, что ты сходишь с ума, действительно винить себя в их смертях! – Его брови сошлись на переносице. – Они запрут меня снова, решат, что я – убийца, решат, что я тот самый Неизвестный!
Я тоже поднялась и, тщательно подбирая слова, произнесла:
– Я все понимаю, Аспен. Ты прав. Я не стану упоминать тебя.