«Кто тебе такое сказал, Корь?»

Он нервно покосился в зеркало, опасаясь обнаружить за плечом призрака.

«Кто внушил тебе это за одну ночь? Тот, кто притворялся твоей мамой в лабиринте? Ты возомнил себя мессией? Примерял роль Спасителя?»

«Но я исцелил Оксану. Исцелю и других».

«Ты, Корь, пацан из Днепра, не из Назарета. Твоя смелость помогла тебе уберечь шкуру. А теперь – сиди тише воды, ниже травы со своей исцеленной (или нет?) подружкой, с двумя стариками, в которых ты пытаешься видеть своих идеальных родителей, – сиди там и не рискуй».

«Но я возненавижу себя».

«Мы все себя ненавидим. Это называется „быть человеком“».

Прерывая внутренний монолог, пластины его ногтей замерцали, как кусочки фосфора. От неожиданности он едва не врезался в бордюр. Сбавил скорость.

У бежевого здания с логотипом «Шкоды» на фасаде замерли две фигуры. Корней затормозил и выбрался из автомобиля. Сердце стучало удивительно ровно. Отнюдь не тяжесть автомата придавала храбрости, а свет, вновь поползший по пальцам.

Разве школьником он не мечтал влиться в компанию Людей Икс?

«Они тебя почуяли!» – бил в набат внутренний голос.

Парень в застиранной футболке с эмблемой Guns N’Roses и девушка в легинсах отвлеклись от созерцания облаков. Включились, встормошились, побрели к «Ленд Крузеру».

«Стреляй или смывайся!»

Автомат целился в асфальт.

Корней поднял руку, как регулировщик на перекрестке.

Парень-лунатик неуклюже споткнулся и осел. Словно из него высосали всю энергию. Он подсунул сложенные лодочкой ладони под щеку и больше не шевелился. Девушка прошла метра три, легла на парковку – линия разметки послужила своеобразной подушкой.

Гаснущая рука опустилась.

«Я умею их усмирять». Осознание этого кружило голову.

Мозг бомбардировали слова «свобода», «спасение», «власть».