Профессор оглянулся.
— Садитесь, молодой человек.
Влад присел на краешек стула, чувствуя, как бешено колотится сердце, как стучит кровь в висках. Он понял, что должен приготовиться к худшему, и не нашел для этого душевных сил.
— Возьмите себя в руки, будьте мужественны, — профессор отвел глаза в сторону. — Ведь вы, кажется, каскадер.
Влад стиснул кулаки так, что ногти впились в ладо-Ли.
— Говорите, профессор.
— Вашей невесте осталось жить не более двух суток. Она умрет, не приходя в сознание…
— Я даже не смогу с ней попрощаться?
Плечи каскадера опустились, голова склонилась к груди. Он подавил в себе рыдания. Встал, отвернулся. И не смог сдержать горьких безутешных слез. Стоя лицом к стене, Трюкач плакал, не смея поднять руки, чтобы утереть глаза. Никто не должен был знать, что он плачет.
— Ничего нельзя сделать? — без всякой надежды спросил он.
— Практически ничего. У нас нет нужных медицинских приборов и препаратов.
— Но где-то они есть?
— В Швейцарии, и стоят они миллион долларов.
— О Господи! — С трудом передвигая ноги, Влад вышел в коридор. Вернулся. — Доктор, позвольте мне хотя бы взглянуть на нее.
— Это категорически запрещено. Но для вас я сделаю исключение.
В реанимационной Влад замер возле кровати Жанны. Казалось, она спит. Влад упал на колени, уронив голову на простыню. Последнее, что он запомнил, была холодная ладошка Жанны. Она была еще холоднее, чем при первом посещении.
Владу помогли выйти из реанимационной. Ничего не видя перед собой, он спустился на первый этаж. Здесь его подхватили друзья.
— Что с Жанной, она умерла? — Стас тряс простреленное плечо друга, забыв о его ранении, но тот даже не чувствовал боли. Поддерживаемый друзьями, он с трудом добрался до «волги». — Ну что ты молчишь, Влад, она жива? — Стас напрасно заглядывал в глаза друга. Они были открыты, но ничего не выражали.
— Ее жизнь стоит миллион долларов, которых у меня нет. Нужны приборы и медикаменты. Если их не будет, она умрет через двое суток.
— Не стоит отчаиваться, друзья, едем ко мне, — Майк сел за руль «волги».