Все четыре двери «Лэнд Ровера» распахнулись по слову Майкла. Пятеро пассажиров вышли и двинулись на поляну, держа оружие на виду. К ним сразу присоединились еще пять человек. Они следовали из Белфаста в отдельной машине.

Майкл целенаправленно шел впереди людей Лиама, к группе, которая его ждала. Хаверсьюма среди них не было. Зато в центре стоял худой мужчина средних лет. В нем было что-то дерзкое, самоуверенность человека, поставленного во главе. Майкл впился в него взглядом:

– Где Хаверсьюм? Он должен быть здесь.

– Он здесь. – Кокни-акцент Терри Барретта выделялся. Был каким-то инородным среди ирландских холмов. – Но вы не поговорите с ним, пока я не узнаю, что запись настоящая. Откуда мне знать, вдруг вы блефуете.

– Тони знает условия. Он показывает свое лицо или запись отправляется к журналистам. Он выйдет сюда или мы уйдем.

– Какие условия? – Ответ Барретта был чистым высокомерием. – Ты не в том положении, чтобы выдвигать условия, приятель. У нас ваша дамочка и семья вашего дружка, и мы убьем их всех, если ты не будешь себя вести как надо. А теперь перестань быть тупым ублюдком и покажи мне запись.

Майкл осмотрел худого человека с головы до ног, пока тот говорил. Годы опыта в зале суда привили ему понимание языка тела и блефа. Майкл чувствовал запах неуверенности.

– Никого ты не убьешь, приятель. – Он сделал снисходительный акцент на последнем слове. – У меня есть то, что нужно Тони, что не оставляет тебе никакого выбора. Либо ты пойдешь и возьмешь этого говнюка и выведешь его, либо это место становится зоной военных действий. И поверь мне, если мы пойдем по второму пути, ты – цель номер один для каждого у меня за спиной. Выбор за тобой, приятель.

– Ты мне угрожаешь? – Барретт противостоял, как умел. Но Майкл видел страх в его глазах. – Ты действительно думаешь, что можешь угрожать мне? У меня больше людей и больше пушек. У твоей маленькой кучки нет шансов.

– Возможно. Но какое это имеет значение? Мы оба покойники в любом случае. Разница лишь в том, что я делаю это ради своей семьи. Я умру за них, если придется. Надеюсь, тебе платят достаточно, чтобы сказать то же самое.

Майкл говорил, веря в каждое слово. И это принесло желаемый эффект. Барретт стоял на своем так долго, как смел, – целых пять секунд, – прежде чем отвернулся и пошел в сторону домика.

Майкл смотрел ему вслед, размышляя о том, что должно случиться дальше. Как только Хаверсьюм покажется, Майклу ничего не останется, кроме как передать ему запись в обмен на заложников. Но как только это будет сделано, последует немедленное вмешательство Тернера, если он еще был жив.