Ну!
Ну!
Не беги, иначе упадешь.
Почтовый ящик, потом фонарный столб, автобусная остановка, затем скамейка.
Почтовый ящик, потом фонарный столб, автобусная остановка, затем скамейка.
Большая школа, не моя, пока не моя.
Большая школа, не моя, пока не моя.
Книжный магазин, пустой магазин, контора риелтора, где продают дома.
Книжный магазин, пустой магазин, контора риелтора, где продают дома.
Теперь мясная лавка, там в витрине висят перехваченные за шеи птицы. Я зажмуриваюсь, чтобы не видеть, как на меня таращатся их глаза.
Теперь мясная лавка, там в витрине висят перехваченные за шеи птицы. Я зажмуриваюсь, чтобы не видеть, как на меня таращатся их глаза.
Мертвые. Все мертвые.
Мертвые. Все мертвые
Мертвые есть в самолете – так сказал дядя по радио. Папа повторял, чтобы я не слушала, но я слышала. И теперь на меня смотрят птицы. Я украдкой взглянула, а они таращатся на меня, таращатся, когда я подхожу поближе, и мне все равно, что мама говорит: надо закрывать глаза. Ведь мне надо бежать как можно быстрее из-за птиц, плохих дядей, и потому что папа под землей.
Мертвые есть в самолете – так сказал дядя по радио. Папа повторял, чтобы я не слушала, но я слышала. И теперь на меня смотрят птицы. Я украдкой взглянула, а они таращатся на меня, таращатся, когда я подхожу поближе, и мне все равно, что мама говорит: надо закрывать глаза. Ведь мне надо бежать как можно быстрее из-за птиц, плохих дядей, и потому что папа под землей.
Бамс!
Бамс!
Упала.
Упала.
Сильно – жжет и щиплет. Слезы на лице. Кровь на снегу.