– Сюда! – пытаюсь крикнуть я, но голоса нет, от едкого дыма меня выворачивает наизнанку.

Проем угольного желоба слишком узок, чтобы в него мог пролезть взрослый человек, и меня охватывает паника. А если меня не сумеют вытащить отсюда? Я слышу треск и хруст, грохот наверху… Дом рушится? Воображаю себя погребенным под грудой горящих обломков, и мне никак не выбраться, пока я прикован к трубе.

– Адам! Ты там держись, парень, мы уже идем.

На самом верху подвальной лестницы видны вспышки света. Я подтягиваю колени к груди и прячу между ними голову, когда по дому прокатывается оглушительный грохот, от которого в подвал залетает пыль и какой-то мусор. Чувствую на плече чью-то руку, другая рука поднимает мне голову и что-то на нее надевает. Воздух вдруг становится чище, можно свободно дышать, и глаза не щиплет. В подвале двое пожарных. Один из них – женщина, она показывает мне два поднятых вверх больших пальца. Я киваю, потом женщина жестом велит мне нагнуться вперед. Другой пожарный уже смотрит на наручники, а я нагибаюсь как можно ниже и отодвигаюсь от стены, чтобы освободить им немного места. Веером сыплются искры, раздаются скрежет и вой. Я готовлюсь к тому, что руки разойдутся в стороны, но вместо этого следует резкий толчок, и я внезапно падаю вперед, наконец-то свободный.

Они разрезали трубу, а не наручники, и я дергаюсь, неуклюже пытаясь встать со скованными за спиной руками. Застывшие от долгого сидения колени подламываются подо мной. Только начинаю гадать, как же я пойду, не говоря о том, что побегу, как меня подхватывают под руки и укладывают на носилки, туго затянув ремни на груди и на ногах.

Меня тащат вверх по лестнице, колеса носилок бьются о каждую ступеньку. Потом поднимают через то, что осталось от двери в подвал. Я мельком бросаю взгляд в кухню, прежде чем меня выкатывают в коридор. Пламя лижет обои около ведущей наверх лестницы, и вода – везде вода. Вот мы уже на улице. Со всех сторон – синие мигалки, меня то ли волокут, то ли катят по снегу, рядом бежит врач из «скорой». Даже когда он стягивает с меня дымозащитный капюшон, я продолжаю кричать: «София, где София?!» – но меня никто не слышит.

– Один, два, три.

Резкий толчок, потом скольжение, и я уже в машине «скорой».

– Мне нужно видеть дочь.

– На нем наручники, похожие на полицейские. Приведи сюда кого-нибудь с ключом.

Они переговариваются, стоя надо мной, на меня наваливается страшная усталость, я закрываю глаза и не мешаю им. Чувствую, как поднимают мою голову и кладут на лицо кислородную маску. Затем меня поворачивают набок, и врач осматривает мои запястья.