За несколько минут до того, как объявили посадку, Дерек влетел в зал с легким чемоданчиком и газетой. Ему предложили вести колонку в «Таймс». Дерек сообщил об этом как бы вскользь, но плечи у него расправились, а сам он повеселел. Я обрадовалась, что после всего случившегося ему повезло.

Домой мы летели «по высшему разряду». У нас был психолог и врач, который дал мне снотворное, поскольку я боялась закрыть глаза. Когда я с криком проснулась, обливаясь холодным по́том, Роуэн, как мог, успокоил меня.

Не я одна кричала во сне или вздрагивала, услышав голос пилота, что перед нами зона слабой турбулентности: «Пожалуйста, пристегните ремни». Не только я оглядывала пассажиров, всякий раз убеждаясь, что знаю всех в лицо и никто из сообщников Миссури не смог каким-то образом проникнуть на борт.

Мой чемодан выезжает из-за угла, я делаю шаг к транспортеру, но Роуэн опережает меня.

– Позвольте мне.

Когда мы сворачиваем в зону прилетов, там поднимается оглушительный шум. Вспышки камер щелкают так часто и ярко, что кружится голова, и я рада, что по предложению Роуэна надела, как и он, темные очки. Дурацкое ощущение, будто мы знаменитости какие-то. Но натиск репортеров и досужих зевак просто ужасает, и мне хочется спрятаться. Роуэн ведет меня к выходу, твердой и надежной рукой обняв за талию. Слышатся крики: «Сюда!»

Я вижу разговаривающую по мобильному Элис Даванти. Она рассекает толпу репортеров и шагает к выходу. Полагаю, Элис помчится сразу в редакцию, чтобы написать сенсационный репортаж об угоне десятилетия. В то время как первые пассажиры захваченного лайнера возвращаются в Британию…

– Майна, вам будут предъявлены обвинения по уголовным статьям?

Зал плывет у меня перед глазами, море лиц колышется, то накатываясь, то отступая. Я чувствую, что падаю. Я снова в самолете, открываю дверь кабины пилотов и вижу лицо Майка…

– Врача!

Обморок-выручалочка – так это назовет одна из самых язвительных и едких газет. Нервный срыв после героической посадки – напишет другая. Я могла бы подкинуть им еще заголовки. Объятая ужасом. Терзаемая содеянным. Виновница.

Роуэн помогает мне встать, и я отталкиваю фельдшера, ринувшегося мне на помощь. Я заметила нечто среди табличек с именами и диктофонов журналистов, и это – единственное нужное мне лекарство.

Картонный плакатик с аккуратно выведенными рукой Софии поблескивающими красными буквами: