Вряд ли Роуз остановилась в доме своей семьи. Да и сам дом вряд ли существует до сих пор. По мнению Люка, сейчас она живет в другом месте, но, как он надеется, недалеко от города, где выросла.

От Малина.

У человека, которого знал Люк, были дети. Люк это помнит. Помнит каждый день своей жизни. Но Роуз говорила, что была единственным ребенком.

Это она тоже придумала, чтобы заманить его в ловушку.

Донегол, возможно, и малонаселен, но географически это большой район, и у Люка уходит целых два дня, прежде чем он натыкается на Роуз. Они едут навстречу друг другу, когда он ее замечает.

Роуз не обращает на него внимания, и Люк догадывается, что его новая борода и выкрашенные в более темный оттенок волосы делают свое дело, но также он знает, что она рассеянна и не ожидает увидеть мужа.

Проехав по дороге немного вперед, Люк делает разворот, – это нелегко на таком узком участке, он почти сползает в кювет, но когда снова выруливает на дорогу, следить за машиной Роуз становится просто.

Она подъезжает к небольшому коттеджу с живописным видом на Атлантический океан. Люк останавливается за изгородью и наблюдает, как Роуз достает сумки с покупками из багажника.

Она выглядит худой. Хрупкой. Несчастной. Непохожей на женщину, которая осуществила давнюю месть и теперь довольна.

Люк надеется, что это неспроста. Что она скучает по нему не меньше, чем он по ней.

Он надеется, что она сожалеет о случившемся.

Когда Роуз возвращается, чтобы забрать последнюю сумку с покупками, он стоит в начале подъездной дорожки.

Она чувствует его присутствие прежде, чем видит, и останавливается.

– Люк? – У нее такой вид, будто она хочет убежать.

– Тебе не нужно меня бояться, – говорит он, чувствуя внезапную боль просто оттого, что стоит и смотрит на нее.

Это его Роуз.

Даже находясь на расстоянии добрых двадцати футов, он видит, что она дрожит.

Они смотрят друг на друга.

Роуз неподвижно застыла на месте.

– Думаю, нам нужно поговорить, – говорит Люк.