Нас уже окружили со всех сторон, везде мелькают лучи фонариков. Невозможно понять, кто главный, потому что все говорят разом: все в порядке, вы в безопасности, вам ничто не угрожает, – но они видят на нашей одежде кровь, и я чувствую, что они напряжены. Тедди тоже напряжен.

– Все в порядке, Тедди-медведик, – шепчу я ему на ухо. – Они пришли нам помочь.

Я подношу его к берегу и осторожно опускаю на землю.

– Она что-то держит в кулаке.

– Мисс, что это у вас в руке?

– Будьте так добры, покажите нам, пожалуйста.

Один из полицейских хватает Тедди за локоть и оттаскивает в сторону, на безопасное расстояние, и они все снова начинают кричать. Все хотят, чтобы я медленно вышла из воды и положила стрелу на землю – и да, кстати, есть ли у меня при себе еще какое-либо оружие? Но я больше их не слушаю, потому что замечаю в отдалении, за кольцом полицейских, еще один силуэт. В свете луны ее белое платье кажется серебряным, а голова безжизненно клонится набок. Я поднимаю левую руку, демонстрируя всем сломанную стрелу.

– Это была я, – говорю я им. – Это я сделала.

Я протягиваю руку и роняю стрелу на землю. А когда снова вскидываю глаза, Маргит уже нет.

Год спустя

Изложить эту историю на бумаге было нелегко, но я уверена, что читать ее тебе было еще труднее. Много раз я была готова бросить эту затею, но твой отец умолял меня продолжать писать, пока еще все подробности свежи в моей памяти. Он был уверен, что когда-нибудь в будущем, лет через десять или даже через двадцать, ты захочешь узнать правду о том, что на самом деле произошло в то лето в Спрингбруке. И он хотел, чтобы ты услышала эту историю от меня, а не из какого-нибудь дурацкого криминального подкаста.

Видит бог, таких подкастов было великое множество. Как и сенсационных репортажей в новостях, кричащих заголовков в газетах и вечерних ток-шоу, разошедшихся на многочисленные шутки и мемы. За несколько недель, последовавших за твоим спасением, на меня обрушился шквал телефонных звонков от представителей самых разнообразных средств массовой информации. Понятия не имею, каким образом они раздобыли мой телефон, но все обещали одно и то же: дать мне возможность рассказать мою часть истории, защитить мои действия собственными словами, с минимальным вмешательством. А еще они обещали мне большие деньги, если я соглашусь дать им эксклюзивное интервью.

Но после долгого обсуждения с твоим отцом мы оба решили не появляться в средствах массовой информации. Мы выпустили совместное официальное заявление, в котором сообщили, что ты воссоединилась со своей семьей и что тебе необходимо время, чтобы излечиться от психологических травм, и попросили нас не беспокоить. После этого мы сменили номера телефонов и адреса электронной почты в надежде, что люди рано или поздно про нас забудут. Для этого понадобилось несколько недель, но это произошло. В конце концов нас оттеснили на второй план новые, более громкие события. Какой-то псих открыл стрельбу в продуктовом магазине в Сан-Антонио. Мусорщики из Филадельфии бастовали на протяжении восьми недель. В Канаде женщина родила восьмерняшек. И мир забыл про нас.