– Мне это понятно, Марк. Я могла быть такой же, как он. Он не сделал ничего плохого. Почему он должен ассоциироваться со своим – с нашим – психопатом-отцом?

Я проигнорировала его пораженный взгляд.

Глава 48

Глава 48

Питер, 2012

Линди пять лет не могла простить, что я унес ребенка. Она назвала ее Вандой. Во время беременности я делал вид, будто поддерживаю ее. Я думал, будет проще оставить ее с ее фантазиями. Они делали ее такой счастливой.

Я оставил коробку с ребенком у главных ворот собора Св. Патрика в Окленде посреди ночи. Было холодно. Я надеялся, девочка выживет, и покрепче укутал ее в одеяла. Когда я уходил, то услышал, как она начала хныкать. Я не убавил шаг и продолжил идти по пустынной улице, пока не сел в машину и не ухал домой.

Линди была в дикой истерике, когда я вернулся. Сначала она думала, что я увез ребенка в больницу, потому что с ней что-то случилось. Я ничего ей не сказал.

За последующие годы Линди так часто нападала на меня, что мне пришлось вернуть кандалы. Она пыряла меня вязальными спицами, ножами и ножницами, изуродовала мне руку смесью сахара и кипятка, пыталась задушить меня самодельной удавкой. Я дважды попадал в неотложку в больнице. Сотрудники были убеждены, что я просто дерусь с приятелями. Я их не переубеждал. Одна медсестра угрожала позвонить в полицию, но когда заглянула в мою медицинскую карту и увидела, что я тот самый Стивен Армстронг, который так рано осиротел, то смягчилась и вместо этого прочла лекцию, как плохо связываться с дурными компаниями.

Линди злилась долгие годы. Все стало по-старому. Я снова жил в доме и раз в неделю закидывал ей продукты. Но по-прежнему приходил каждый день. Я бессмысленно болтал о событиях из новостей. Она ничего не отвечала. Брошенный ребенок на ступенях собора Св. Патрика стал общенациональной сенсацией, и, благодаря радио и телевидению, я смог следить за развитием истории до того момента, как шесть месяцев спустя ребенка удочерили. Я вздохнул с облегчением. Я понадеялся, что это поможет Линди смириться с нашими обстоятельствами, но, не произнеся ни слова, она ясно дала мне понять, что наши отношения окончены.

Вязать для продажи она тоже отказалась, и проблема денег встала еще острее. Мне нужно было заняться чем-нибудь, чтобы прокормиться. Я был умен. Мне стоило бы пойти в колледж, чтобы стать кем-то. Я прочел столько книг в юности и мог сделаться ученым, или врачом, или инженером. Единственной причиной, по которой этого не произошло, была Линди. Я не хотел ее оставлять. Так что я стал огородником, и теперь мы жили впроголодь. Я по-прежнему не мог ее отпустить. Я держался за надежду, что когда-нибудь она меня простит.